Поднимается ветер…

Своими глазами увидеть сражение Рикарду не довелось: оно началось за два часа до рассвета, а с холма было плохо видно, что именно творится внизу. Слышно — отлично: крики, ржание лошадей, боевые кличи, стоны, гундосые вопли рожков, гудение множества тетив, спускаемых одновременно, свист тысяч стрел… но, кроме мелькания факелов во тьме и редких вспышек от стрел с горящей паклей, генерал ничего не разглядел. Зато, допросив две сотни солдат и офицеров, он словно бы увидел все произошедшее воочию. В темноте армия Тамера перешла через Кошачий ручей. Холодная вода не оказалась помехой: надо понимать, ледяное купание взбодрило трусов-«кесарят» так, как не смогли ни дожди, ни голод. Едва перейдя ручей, они перестроились. Теперь основные силы пехоты — семь тысяч, — были помещены в центр, а с флангов их прикрывала кавалерия, двумя отрядами по две с половиной тысячи в каждом. Тамерцы пошли в атаку на самом излете ночи. Для армии Собраны это стало отвратительным сюрпризом: маршал Меррес назначил сражение на полдень, и никто не ожидал, что противник вообще отважится атаковать. Поначалу нападение было принято за разведку боем, и навстречу отряду выступил только один полк кавалерии, но оказалось, что князь Долав решил нанести удар всеми силами. Кавалерия Собраны была разгромлена почти сразу. Пехота, расположенная в центре, сопротивлялась, но один из тамерских командиров с крупным отрядом тяжелой конницы обошел пехоту с фланга, развернул войска в тыл и ударил от подножья холма по резервному отряду кавалеристов Собраны. Те были вынуждены отступить в гущу собственной пехоты. Прекрасно спланированное сражение, разумное и рассчитанное боевое построение… все это пошло прахом за пару часов. В ночном кровавом хаосе, получая слишком противоречивые донесения снизу, маршал Меррес пытался разобраться в происходящем и принять решение, которое смогло бы переломить ход боя, но через полтора часа ему стало ясно, что на победу надеяться не стоит.

Все, что можно было сделать — немедленно отступить, оставив на поле боя раненых, забыв про окруженную пехоту и часть обозов. Пробиваться назад к столице графства. Туда, откуда недавно пришли в расчете на быструю и легкую победу. Тамерцы могли бы завершить ночной разгром, бросившись за остатками армии Собраны, которые даже не успели перестроиться для отступления, но они предпочли закончить сражение у подножия Смофьяла. Пленных взяли не менее девяти тысяч.

Выше всего потери оказались в пехоте Собраны: когда в тыл ей ударила собственная конница, с обоих флангов — конница Тамера, а с фронта продолжили натиск пехотинцы противника, солдаты начали бросать оружие и прятаться за трупами убитых товарищей, чтобы избежать смерти под копытами лошадей… Лихорадочное отступление, едва не превратившееся в паническое бегство.

Забытые на вершине холма карты с планами несостоявшегося триумфа, которые должны были изрядно повеселить тамерцев. Насмешливые птичьи стаи, с язвительными криками кружившиеся над остатками войска. Хмурое торжество на лицах жителей столицы графства Саур, которые уже предвкушали, как уцелевшая половина армии уберется на юг, за Эллау… все это походило на дурной сон с перепоя, но, увы, Рикард был безукоризненно трезв уже вторую седмицу. По итогам сражения армия Собраны потеряла почти половину своих солдат: семь тысяч пехотинцев, четыре тысячи кавалеристов и тысячу арбалетчиков. По донесениям разведки, потери Тамера составили от пятисот до полутора тысяч человек, и то большинство погибших принадлежало к отрядам мятежных владетелей.

Самым большим оскорблением для маршала Мерреса оказалось, что полковник Эллуа не только сумел выжить, но и сохранил больше половины своего полка. Именно они прикрывали отступление офицеров ставки и уцелевших собранских арбалетчиков. Проклятая эллонская ворона, накаркавшая армии Собраны поражение, даже не унизилась до высказываний типа «я же предупреждал!».

— Господин управляющий, прибыл принц Элграс! — доложил слуга.

— Кто?! — может быть, не самый разумный вопрос, но спросонья и такой сгодится.

— Его высочество принц Элграс, — тем же тоном повторил пожилой человек в белой ливрее. Должно быть, он на своем веку пережил и более удивительные прибытия гостей в Энор. Фиор Ларэ сел на постели и посмотрел за окно. Почти середина ночи. На редкость своевременное появление. Без предупреждения, ночью. Если его отправил сюда отец, то с какой стати понадобилось выезжать в середине дня, даже не выслав перед собой курьера?

— С кем он прибыл?

— Его высочество прибыл один, верхом.

— Изумительно, — пробормотал Фиор, потом встряхнул головой. Слугам не нужно слышать ничего подобного. — Позаботьтесь об его высочестве, как подобает.