Поднимается ветер…

— Здоровье короля! — поддержал тост принц. После второго стакана Араон решил, что настало время действовать. Прошел уже час из двух, отпущенных на урок. Скоро гувернер придет, чтобы напомнить принцу о следующем занятии. Нужно успеть покончить с бутылкой — это несложно, она невелика, — и переговорить с Кертором. Дежурного камердинера принц отправил на розыски якобы забытого им учебника по землеописанию, так что теперь в прихожей было пусто.

— Флэль, я хотел попросить вас о довольно неприятном. Я совершил дурной поступок… точнее, несколько дурных поступков. Пауза. Керторец смерил принца удивленным и недоверчивым взглядом.

— Вы, Араон? Не может быть…

— К сожалению, может. — Юноша надеялся, что скорбь и смущение получаются достаточно убедительными. — Я повел себя непорядочно по отношению к брату. Хуже того — я жестоко оскорбил герцога Гоэллона, который вступился за него.

— Должно быть, вы на себя наговариваете…

— Сначала выслушайте, а потом судите. — Араон опустил глаза к полу и принялся рассказывать. Бело-голубой узор на толстом саурском ковре очень хорошо годился для разглядывания. Путаешься в подсчете ромбов и квадратов, а голос словно бы прерывается от раскаяния. — Вот так-то, Флэль.

— Да… — Учитель фехтования покачал головой. — Вы… скажем так, несколько перегнули. Особенно с герцогом. Как вам вообще пришло в голову нечто подобное? Араон замялся. Как же объяснить, откуда взялось обвинение в убийстве брата? Он обо всем подумал, но не предусмотрел этого вопроса. Надо же было так просчитаться!

— Я очень неправильно истолковал рассказ моего дяди, графа Агайрона, — ответил он после недолгого раздумья. Оставалось надеяться, что эти двое никогда не встретятся, а уж тем более не станут обсуждать принца. — Он ни о чем подобном не говорил, но я так его понял.

— Араон, двое ваших родственников не очень дружны. Даже если они будут прямо говорить друг о друге что-то нелестное… Простите, ваше высочество, я не вправе вам советовать, — осекся Кертор.

— Ну что вы! Продолжайте, пожалуйста!

— Я не стал бы слушать их высказываний друг о друге.

— Мои старшие родственники всегда говорят мне только правду, — пожал плечами Араон.

— У правды тысяча одежд — так писал еще Эллерн. Если господин первый министр скажет, что герцог Руи Гоэллон хитер, непредсказуем и расчетлив, это будет правдой, — Кертор улыбнулся чему-то своему. — Если я скажу, что тот же герцог Гоэллон великодушен, щедр и смел, это тоже будет правдой. Но звучит так, словно мы говорим о разных людях, верно?

— Пожалуй. Снегопад кончился так же неожиданно, как и начался. Араон обернулся к окну. Снега намело до середины рам. Тяжелые сырые хлопья облепили дерево и немедленно принялись таять.

— Скоро весна, — сказал, мечтательно улыбаясь, Кертор. — Так в чем, собственно, состоит та услуга?..

— Я хотел бы попросить вас передать герцогу мои самые искренние извинения. Я хотел бы принести их лично, но он больше не навещает меня.

— Может быть, вы напишете письмо? Я готов его передать.

— Я не люблю писать письма…

— Хорошо, я передам герцогу ваши извинения, — кивнул учитель. — Если вам интересно мое мнение…

— Разумеется, интересно!

— Вы приняли очень верное решение, Араон. Вы проявляете несомненное мужество.

Я в ваши годы был гораздо упрямее и трусливее. Нагрубив старшим родственникам, я предпочитал упираться и прятаться. «Вот ты и попался, мой дорогой учитель, — удовлетворенно подумал принц. — Давай, льсти, сыпь комплиментами. И убеди герцога, что я очень, очень хороший мальчик…». Флэль вышел из покоев принца в немалом потрясении. С ума сошли эти двое, что ли? Когда Араон сказал «попросить вас об услуге», керторец едва не споткнулся о порог. Ровно этими же словами начал разговор о принце Гоэллон. Теперь вот принц — о Гоэллоне. Шутники эти господа родственники, ничего не скажешь…