Подмога придет!

Но – не срослось. Они почти добрались до своих, когда на передовые позиции обрушился огонь немецкой артиллерии, и разведчикам пришлось спешно укрываться в развалинах промсектора, пережидая налет, продлившийся куда дольше обычного. Последнее никого не удивило: и без того было понятно, что немцы начнут именно сегодня, перед самым рассветом. Проблема крылась в том, что артналет затянулся почти на полчаса против обычных десяти-пятнадцати минут, и бойцы потеряли драгоценное время. При этом фрицы одновременно работали по всей глубине советской обороны, засыпая снарядами и минами как передок, так и тылы. Повезло еще, что не завалило с концами в том подвале, когда фашистский снаряд обрушил последнюю уцелевшую стену вместе с остатками перекрытий. Пока выбирались из-под завала, мало того, что надышались кирпичной пылью и перемазали маскировочные костюмы до состояния зимних маскхалатов, так еще и потратили на это добрых двадцать минут. О том, чтобы вернуться прежним маршрутом, теперь и речи не шло: разведчики неожиданно оказались в полосе вражеского наступления. Хорошо, удалось вовремя разглядеть в предрассветной туманной мгле перебегающие от одного разрушенного здания к другому штурмовые группы противника, не столкнувшись сдуру ни с одной из них. А вот бронетехнику фрицы на этот раз вперед посылать не стали, понимая, что особой пользы от танков с прочими артсамоходами и бэтээрами во время боя в городской застройке не будет, а вот потери – однозначно возрастут. Так что придержали, дожидаясь удобного момента. Не рассчитали только, что ребята Левчука замаскированную «броню» срисовали еще несколько часов назад. И если с рассветом прилетят наши штурмовики – а в последние дни авиаподдержка Малой земли всерьез усилилась, – панцерманам придется кисло. Уж чему-чему, а охоте на вражескую бронетехнику пилоты советских «Илов» и «Пешек» научились хорошо, на всех фронтах с лихвой возвращая долг за летние разгромы сорок первого.

Вот только для этого сначала нужно было суметь выбраться из неожиданной ловушки, передав в штаб карту с нанесенными местами сосредоточения вражеской бронетехники…

Спустя несколько минут осторожного движения по развалинам разведчикам удалось сориентироваться. Причем ориентир оказался такой, что ни с чем другим не перепутаешь: впереди стоял, чуть подвернув башню, сгоревший танк, тот самый, на котором они и въехали в город. Порыжевший от жара, с распахнутыми, намертво приварившимися люками, скособоченной пушкой и свисающей с разбитого ленивца порванной гусеницей. От черно-белых крестов на бортах и тактического номера на башне остались лишь впечатавшиеся в броню контуры – полыхала «четверка» долго, поскольку бензина в баках в тот момент, когда болванка разворотила МТО, оставалось еще прилично. Просто удивительно, что боекомплект так и не рванул, видимо, просто выгорев. Даже с расстояния в добрый десяток метров ощущался резкий запах горелого металла, резины и еще какой-то химии.

– Наш танк… – сдавленно охнул Аникеев, глянув поверх плеча старшины. – Так вот мы куда забрели, выходит?

– Выходит, – согласился Семен Ильич, коротким жестом привлекая внимание Баланела с Ивченко. – Мужики, помните, где мы в прошлый раз схоронились? Пробегитесь вперед, гляньте, что там, а мы с Ванькой вас прикроем. Только аккуратно, чтоб ни один камень под ногой не ворохнулся, не зашумел. Ежели чисто все, рванем прежней дорожкой, как тогда вместе с десантниками уходили. Сюда не возвращайтесь, через пять минут встречаемся у второго подбитого танка, он примерно во-он там должен быть, за углом. А коль напоретесь, продержитесь пару минут, мы с фланга подберемся да подсобим. Вопросы? Добро, тогда двинули.

Проводив взглядом растворившихся в предрассветной мгле бойцов, старшина пихнул Аникеева в бок:

– Ванек, не расслабляйся, хватит на железяку горелую пялиться, германцев кругом полно! Левый сектор на тебе, только сразу не пуляй, присмотрись сперва, ситуацию оцени. Ежели что, вон туда побежим, где пролом в стене. Ну, или ломанемся, как командир наш говорил.

– Вот именно, что говорил, – глухо пробурчал морской пехотинец, поудобнее пристраиваясь за обломком рухнувшей стены.

И, не оборачиваясь, продолжил:

– Как думаете, тарщ старшина, на этот раз он точно погиб?

– Болтаешь много, Вань, – поморщился Левчук. – Нам с тобой про их с товарищем Шохиным гибель так и вовсе знать не положено. Но уж коль в курсе, так и помалкивай себе в тряпочку.

– Так я и помалкиваю, – пожал плечами боец, плавно поводя автоматным стволом. – Я ж не абы у кого спросил, а у старого боевого товарища и непосредственного командира!

– Да хрен его знает… – задумчиво пробормотал Семен Ильич, контролируя правый фланг. – Когда самолет пропал, все тоже считали, что он с концами сгинул. А он не только уцелел, но и вона каких делов наворотил! Так что даже не знаю. Одно плохо: открытое море – это тебе не суша, там долго не протянешь. Слыхал краем уха, морячки говорят, что искали их хорошо. Видать, и на самом деле потонули.