Подменыш

Изолятор находился в Туберкулезном отделении, самом большом и лучше остальных оборудованном здании комплекса: четыре этажа, красный кирпич, достаточно помещений – в лучшие времена – для трехсот пациентов. Кэл объявила его запретным местом для членов своей коммуны. Женщины даже построили импровизированные заграждения, мешавшие детям туда пробраться, сложили кучами сломанную мебель и горы разного мусора, чтобы самые маленькие не сумели через них перелезть.

Кэл и ее охранницы подвели Аполлона и Уильяма к зданию, одна принялась отрывать доски, которыми была заколочена дверь, другая встала за спинами пленников, держа наготове дубинку. И телефон Уильяма.

– Что он делал, когда вы его нашли? – спросила Кэл.

Звуки, с которыми охранница отрывала доски, напоминали пистолетные выстрелы.

– Он был на берегу с включенным телефоном. Просто стоял и размахивал им из стороны в сторону над головой.

– Он подавал сигналы? – спросила Кэл, взяв телефон из рук охранницы. – Звонил кому-то?

– Нет, – ответила охранница. – Просто размахивал.

Аполлон попытался поймать взгляд Уильяма, но у него не получилось. Уильям смотрел в ночное небо, как будто просто вышел прогуляться, он даже едва заметно улыбался. Если бы не место, где они находились, можно было подумать, что пожилой мужчина изучает звезды у себя во дворе.

– Проклятье, почему вы еще не уничтожили эту штуку? – прорычала Кэл.

– Подумали, что ты захочешь посмотреть, что у него там есть.

Наконец последние доски упали на землю, и вторая охранница открыла дверь. Аполлон не мог определить ширину и длину коридора, или высоту потолка. Внутри царил такой мрак, что за порогом вполне могла оказаться бездонная пропасть вместо пола.

– О господи, – тихо проговорила Кэл, которая просматривала телефон. – Это муж Гретты?

Охранница, стоявшая за спиной Аполлона, толкнула его вперед, к темному коридору. Прежде чем он успел сделать шаг, Кэл ударила Уильяма телефоном по затылку. Он покачнулся, но не упал, и она снова его атаковала. Уильям зарычал по-звериному, но по-прежнему остался стоять, и тогда одна из близнецов с силой ткнула его дубинкой сзади под коленями, он вскрикнул и рухнул на четвереньки. Очки отлетели в сторону, и он тут же принялся нашаривать их руками. Кэл еще пять раз яростно врезала телефоном Уильяма по спине, и он, задыхаясь, повалился на землю. Потом Кэл бросила телефон рядом с головой Уильяма, и охранница четырежды опустила на него свою булаву. Раздался треск, и телефон умер.

– Мы должны сообщить ей, что он здесь, – сказала Кэл. – Она захочет присутствовать, когда мы будем его убивать.

– У вас есть номер ее телефона? – спросил Уильям. – Можете со мной поделиться?

Охранницы принялись его лягать, пока он не распластался на земле.

Аполлона снова толкнули вперед, и он с опаской шагнул в темный дверной проем. Он слышал, как стонет, кашляет и отплевывается Уильям, и решил, что он пытается подняться. Но в конце концов охранницам пришлось тащить его за собой.

Комнаты изолятора на самом деле являлись клетками, сделанными из металлической сетки, с засовом, который открывался ключом, чтобы запирать внутри пациентов. Их поставили во времена, когда здесь находилась инфекционная больница, и оставили в том же виде, когда заведение стало заниматься малолетними наркоманами. Сейчас в клетках, стоявших рядом, сидели Аполлон и Уильям. Они видели друг друга и могли разговаривать, но сетка была слишком плотной, чтобы просунуть сквозь ячейки руку.

– По крайней мере, я нашел очки, – сказал Уильям, который сел спиной к двери клетки.

В каждой имелось окно, но, судя по всему, стекла были выбиты давно, проемы затянули металлической сеткой, чтобы предотвратить побег, и лунный свет, проникавший внутрь, окрашивал все внутри в синие тона.

– Они тебя знают, – сказал Аполлон. – Кэл назвала имя твоей жены. Ты не все мне рассказал. – Он стоял у окна и смотрел на двор.

– Похоже, что так, – ответил Уильям, который вертел в руках очки, как будто хотел поймать в линзах свое отражение.

Он улыбнулся, словно проверял, не застрял ли в зубах кусочек еды, потом надел очки и посмотрел на Аполлона.

– Они избили меня до полусмерти! – выкрикнул Аполлон, у которого отчаянно болели бедра и нижняя часть спины.

– Мне очень жаль, – сказал Уильям. – Правда. Если честно, я не надеялся, что нам удастся сюда добраться. Я избороздил Ист-Ривер вдоль и поперек, потратил несколько месяцев, побывал на каждом острове в поисках Кэл, но каким-то непостижимым образом не замечал этот остров. А ты увидел его в первый же раз, когда оказался на реке.

Ты не понимаешь, но ты поймешь.

В голове у Аполлона прозвучал голос Эммы – последние слова, которые она ему сказала, – и его передернуло. Он потянул за красную нитку, повязанную вокруг среднего пальца, но узелок выдержал. Аполлон поднял голову, озадаченный, ошеломленный, не в силах понять, что происходит.

– Но если ты плавал по этой реке несколько месяцев, значит, ты не сегодня научился управлять лодкой, – сказал Аполлон.