Подмены

– Изряднов этот, сука, знал, что ученья в тот день будут, ему с района сообщили, предупредили, чтоб не ходили в ущелье, что есть опасность схода, когда такое происходит. А у них план горел, сроки и всякое остальное, так он это дело проигнорировал, никому ничего не сказал и отправил людей финал снимать, как ни в чём не бывало. Вот их и накрыло, и Амурханчика вместе с ними, племянника моего. Теперь понимаешь, голова садовая?

– Какие учения, простите? – Дворкин тряхнул головой, приводя мысли в порядок. – При чём здесь учения?

– А при том учения! – Кавказец невозмутимо продолжал давать разъяснения. – Лётно-тактические, со стрельбой, они с моздокского оперативного аэродрома весь день летали как черти, Миги двадцать пятые, а плюс к ним ещё и фронтовые бомбардировщики. Это знаешь какая страшная мощь, когда реактивные на малой высоте идут! Вот они и шли, и дали волну звуковую. А она ледник-то взяла да стронула. Он уж и так подтаявший был, много не понадобилось – поехал, а после разом сорвался. А дальше оно и вышло, как получилось. Одна надежда, что смерть у них быстрой была: считай, сразу воздух с лёгких выдавило – и конец. Хорошо, если долго не мучились, бедные ребятки. А теперь по-любому над ними льду с полкилóметра получается, не меньше. Никогда не раскопают, нет таких машин, чтоб до дна добраться: сверли не сверли – толку всё одно не будет никакого. И тоннелей в том месте нету, чтоб куда укрыться, если б успел кто.

Дальше он не слушал. Кавказец что-то ещё говорил, и Моисей, вторя ему, согласно кивал головой, прикрывая и вновь распахивая глаза сообразно произносимым мужчиной из Моздока негодующим словам. В это время он думал уже о другом: что есть конкретный человек, абсолютно и доказанно виновный в Лёкиной и Катиной смерти. И эта подлая личность в эту самую минуту находится рядом с ними, но по некой странной причине преступник этот сейчас не в наручниках, и никто из присутствующих здесь же, охваченных горем родственников отчего-то не тянется к его горлу, не выкрикивает в его адрес гневных слов, как и не желает ему, убийце сотни с лишним живых, здоровых и хороших людей, скорейшей и надёжной смерти. Моисей Наумович вздрогнул и, вернувшись мыслями в зал, задал разговорчивому мужчине ещё один вопрос:

– Ну коли вы знаете об этом факте, то почему о нём не знают остальные? Почему он не арестован?

– Да-а, – отмахнулся кавказец, – кто ж его арестует. То ли сказали, то ли не говорили – теперь не докажешь. Сам говорит, мол, первый раз слышу, а девочка та с райисполкома, что лично ему, гаду, про ученья передавала, плачет теперь, убивается, клянётся, что сообщала, а эта гнида сказал ей, что всё понял и ещё поблагодарил за заботу. Если не передавала, так откуда знает, что эта тварь заикается? Брат раскопал мой, Амурханчика отец.

Всё это время в зале приглушённо транслировалась траурная музыка: Шопен, Бетховен, Верди. Внезапно добавилась громкость, и в воздухе траурной церемонии поплыл торжественный Альбинони, намекая на финал печального мероприятия. Дворкин бросил взгляд на Изряднова. Тот стоял недвижимо, смирный и грустный, прикрыв веки и чуть подрагивая левой щекой. Затем он резко открыл глаза и, не дожидаясь коды, подался спиной к выходу. Двери в зал оставались полуприкрытыми, и потому уже через несколько секунд Изряднов, неприметно выскользнув из зала, исчез из поля зрения Моисея Наумовича. Если бы исчезнувший директор остался на студии, это, вероятно, немало затруднило бы дело. Однако обошлось. Изряднов, покинув панихиду, прямым ходом направился к проходной. Дворкин следовал за ним, моля небо, чтобы убийца и враг не потерялся из виду. Оставалось надеяться, что Изряднов отправился домой, а не куда-либо ещё. В ином случае план мести, внезапно зародившийся в голове профессора Дворкина, мог быть разрушен так же бездарно, как бессмысленно погибли живые добрые люди по вине одного лишь неприглядного человечишки.

План был простой, ибо думать над ним уже не было нужды. Для этой цели в семейном архиве Дворкина имелась рукопись Ицхака Рубинштейна – руководство к действию смертельного порядка, с точно обрисованной мотивацией и пошаговой инструкцией в помощь исполнению приговора. Кроме того, в составе наследного имущества покойных супругов наличествовали три пули в комплекте с исправным семизарядным наганом М-1895. Неизвестным в этой комбинации оставался лишь адрес жертвы. Именно туда теперь, скорей всего, направлялся директор Изряднов; во всяком случае, именно так Моисей Наумович предположил. Они сели в троллейбус, и тот, тренькнув искрами проводных контактов, бодро покатил в сторону «Киевской». Там убийца спустился в метро и по прямой, без единой пересадки доехал до «Бауманской».