ПодЛох

В ванне, в черно бордовой воде, лежала Маргарет. Она смотрела на него невидящими глазами. На правой, свисающей руке, было вырезано бритвой — «Милый, я тебя люблю». Он упал на белый кафель, который впрочем был уже не белым, а грязно розовым. Он целовал ее мертвые белые руки, изрезанные запястья и выл. Он ударился головой о пол. Затем еще раз.

Потом месяц реабилитации в городской больнице. Это удушающее сочувствие всех и каждого. Начиная от приходящей медсестры и заканчивая уборщицей в больнице. И еще он не мог больше летать. Так он называл свои астральные путешествия. Иногда, по ночам, когда он не мог заснуть, ему казалось, что там в переливающихся далях дорог Межмирья, его зовут и ждут.

Спустя еще месяц его выписали и жизнь вновь его пошла по уже знакомому кругу. За исключением двух очень важных вещей. Если это можно назвать вещами. С ним не было Маргарет и он так и не смог больше подняться в Астрал.

Он замерз душой и телом на долгие три года. Он ел, пил, спал, переводил старушек через дорогу, жертвовал десять фунтов на городскую регбийную команду, которая в очередной раз не смогла выйти в высший дивизион. И еще читал «Таймс». Правда, это был тот номер, где сообщалось о жуткой трагедии одного шотландского профессора, потерявшего жену. Газета уже была изрядно потрепанна на углах и слава богу, ему хватало ума не читать ее на людях.

А затем произошло то, что и повлекло все за этим произошедшее.

Однажды придя домой, он спокойно вымыл руки. После этого налил себе чашку кофе, съел тост и еще раз перечитал «Таймс». Затем, подошел к шкафчику, взял бритвенные принадлежности и пошел в ванную комнату. Побрился, набрал воду в ванную, лег в нее и перерезал себе вены. Предварительно вырезав на правом предплечье слова — «Милая, я тебя тоже люблю. Сильно, силь…». Дописать он не успел. Потому что умер.

Вернее ему так показалось. Но это было не так.

Вульф очнулся от воспоминаний, так как почувствовал легкое покалывания в висках. Хозяин звал его.

Он повернулся к потемневшему зеркалу, встал и почтительно поклонился.

— Здравствуйте, Наставник!

— Здравствуй, ученик!

Вульф поднял глаза и увидел, средних лет мужчину, с невыдающимся лицом, одетого, как всегда в балахон, который словно хамелеон принимал цвета окружающей обстановки. Его глубоко посаженные глаза спокойно и отстраненно взирали на него.

— Время пришло, мой ученик. Пора собираться в дорогу. Скоро засияет новая звезда нарождающего Спилера. И было бы совсем неплохо, если бы в первые мгновения своей жизни, он увидит тебя, мой друг. Торопись! Да и возьми Десятку Наменлосов. Вернее, все что от нее осталось.

Когда Хозяин исчез, Вульф постарался прочитать эмоциональные нотки при его последних словах. Но, так и не смог определиться с красками. То ли он упрекает его в последних потерях Наменлосов, которые судя по всему были ему очень дороги, то ли просто констатирует факт.

Он молча скользнул в кокон, хотя мог бы прекрасно и обойтись без него. За все это время, этот маскарад ему изрядно надоел. Но в приказе Хозяина, когда он облачил его в лиловый плащ, который потом превратился в кокон, был смысл. Зеркальное существо, без метки на нимбе, прямая дорога в лапы Ректората и его Легальных Охотников. И какой бы ни был могучий Дифер, скрутят за милую душу. А если надо, и беседу проведут. Правда, после такой беседы, шансы еще раз увидеть белый свет, были мизерные. А так, лиловый кокон. Загадочное существо. Которое лояльно и нейтрально. Глядишь, может и пригодиться.

Хотя, этот Олег Павлович еще та заноза в заднице, как емко его охарактеризовал однажды Революционер, который сейчас Реформатор. И был прав. Когда Вульф его последний раз видел, то у него сложилось впечатление, что заноза в заднице, наконец нашла эту самую задницу.

Чего только стоит тот штамп слежения, который Ректор непринужденно подвесил ему при последней встречи. Ловко, ничего не скажешь. И если бы не Хозяин, который углядел его, то быть беде. Эта милая игрушенция сдала бы и его и Хозяина его сдала бы. Ну да ладно. Хозяин не выдаст, Хаос не съест.

Вульф машинально погладил шрамы на правой руке и привычно потянул на себя нити далеких звезд. Он еще позвал десятку Наменлосов. Вернее все, что от десятки осталось.

29

Олег Павлович сидел на кухне в своей квартире и неторопливо пил чай с баранками. Идиллию субботнего вечера нарушали звуки повышенных тонов, которые долетали из гостиной.

«Стотысячная часть марзелонского балета» — подумал он, подняв чашку для очередного глотка, но так и не донеся благословенный напиток до цели. В этом ему помешал звук разбившейся тарелки или бокала. Ректор на секунду задумался. Нет все-таки тарелки. Он вздохнул и подошел к домашнему бару. Постоял перед ним в задумчивости тщетно уговаривая себя. Не уговорил. Неделю без любимого виски он честно продержался. Надо же себя наградить! Тем более, как тут обойдешься без глотка крепкого сложного на вкус напитка, если в доме твориться такое?!!