Подлецы и герои

– Есть лагерь. Большой. В Пожареваце. Когда русы вступились за нас, каждому был дан выбор – уйти или остаться. Мой дед не мог сделать выбор, потому что он был тяжело ранен и лежал при смерти. Остальные свой выбор сделали. Кто-то ушел к русам. Кто-то остался, сказав, что умрет, но не сойдет с родной земли. Пойдем, я тебе кое-что покажу, пан казак…

Вслед за сербом сотник Велехов прошел обратно в кузню, где Радован, не обращая внимания на притихшего Славомира, достал что-то с верхних полок.

– На, поглянь, пан коммандер.

В руках у сотника оказалось странного вида оружие – что-то типа перчатки, но с загнутым, довольно длинным обоюдоострым клинком. Непривычное – рука казака привычна к простому ножу и к шашке, но если приноровиться, очень эффективное оружие.

– Что это?

– Это сербосек. Тех, кто остался, в конце концов разоружили и согнали в Пожаревац. Усташи заказали себе такие ножи – патронов было немного, и они не хотели тратить патроны. А потом они начали вырезать сербов этими самыми сербосеками. Нас убивали за то, что мы сербы, без разбора, всех мужчин, женщин, детей, стариков, раненых – всех, кто серб. Таким ножом, пан коммандер, вы́резали почти всех, кто остался. Павелич тогда еще не был министром-президентом, но никто не сказал ему ни слова, когда он выреза́л сербов. Остались только мы, те, кто сохранил жизнь, потеряв родину. Поэтому мы и ходим туда – поклониться родной земле…

Сотник покачал головой.

– Давай выйдем на воздух, друже…

Вышли. С севера поддувал прохладный ветерок; деловито кудахтая, в земле барахтались куры под присмотром голенастого, старого петуха. За мячом бежали, весело крича что-то на смеси польского, русского и сербского, дети, словно утверждая господство жизни над политическим и религиозным безумием, моровым ветром, выветрившим некогда благодатный край…

– Ты сам говорил, друже… беда собирается. Вот я и хочу знать, чего ждать. По ту сторону границы что делается?

– По ту сторону… По ту сторону спокойно никогда не было. Несколько лет назад сделали настоящую полосу отчуждения. Датчиков понапихали. Патрулируют.

– Как же вы проходите? – сотник сам был разведчиком-пластуном и знал толк в прохождении подобного рода полос отчуждения. Но он был именно профессионалом, специально подготовленным к инфильтирации на территорию противника при максимальном уровне противодействия – так это называлось. В армии их учили жестко, даже жестоко – например, выбрасывали в незнакомой местности и давали задание пройти к определенному пункту за определенное время. А чтобы веселее было идти, давали ориентировку на сбежавших особо опасных каторжников. Или давали задание проникнуть на сильно охраняемый объект, а охрану не предупреждали. Но как та же Драганка пройдет такую вот полосу… сотник просто себе не представлял.

– Я не за то. Там, в пограничной зоне, концентрация крупных сил противника наблюдается? Бронетехника? В последнее время есть усиление?

– И усиление есть. Сейчас каких-то наемников к границе подтянули… на нас охотиться. Дюже злые… Лихих людей хватает, если усташей власть в стране.

– Усташей?

– А то. В армии – усташи сплошные. В полиции – тоже. Половина армии, даже больше, – из Хорватии, офицерский состав – на три четверти.

– Усташей же запретили.

– То на бумаге, друже. Национал-прогрессивная партия Австро-Венгрии – думаешь, это что такое? Это они и есть. Просто под другой вывеской.

Сотник никак не мог нащупать нить разговора.

– Слухай, друже… Вместе сработаем?

– Смотря чего.

– Того. Я матчасть получил новую – заглядение. Но тебе сразу говорю – ничего не дам, и не проси – все на меня записано, отчитываться надо. Сделаем вот как. У меня машина есть… бронетранспортер для работы ночью… спецприцел там, ночью, днем, за стенами, за деревьями – везде сечет. И пулемет – что такое КПВТ, знаешь?

Серб кивнул.

– Сам служил, знаю.

– Дом развалит, в лесу любой ствол прошибет. Вот там – как раз такой, это тебе не ДШК. И… ты ведь с подъесаулом Черновым знаешься?

– Знаешься? – озадаченно спросил серб.

– Ну, знаешь его хорошо? Хороший человек?

– Да, добре человек…

Сотник хлопнул кулаком по ладони.

– Казаки все добрые, пока спят зубами к стенке… Ну так вот. Сколачиваем группу быстрого реагирования. Мы четверо, подъесаул еще казаков подкинет. Два БТРа. Даем тебе раций… пару, связь на нашей частоте… – Велехов подумал и решился: – Ладно, дам приставку ЗАС[72]… но упаси тебя бог ее на «боевые» списать, понял? За потерю приставки ЗАС все будут пятый угол в комнате искать. И работаем. Ты все равно ночами по лесам шастаешь. Если увидишь чего интересного, с нашей стороны… ты дай нам знать. Не важно, контрабандисты или кто, – но если тех самых, что в черном ходят, зацепишь, тебе особая благодарность выйдет. Ну и… в долгу не останемся. Ежели так удастся спирт захомутать – половина тебе. Казна по пять рубликов за литр принимает, с очень хорошей акции можно каждому по машине справить. А если те, что в черном ходят… оружие все, что с них, себе забираешь. Тебе оружие лишним не будет?

Серб потер небритый подбородок, размышляя…