Подлец высшей академии

Я вышел из комнаты и шагнул в сторону лестницы, вслушиваясь в тишину пустых коридоров. Лекции еще не закончились, и потому мне ничего не мешало сейчас осмотреть первый этаж, где развлекались старшекурсники.

Даже интересно…

Кто настолько смелый, что отважился курить траву в главном корпусе прямо у меня под носом?

Мана вспыхнула опасным предвкушением внутри. Сила требовала выхода, желая немедленно расправиться с парочкой отбросов, нарушавших правила.

Мне было плевать на дисциплину академии. Но эти кретины посмели тронуть моё и, сами того не подозревая, поставили под угрозу мой план.

Если слух о турмалине в Эденгарде каким-то образом дойдет до императора, он возьмет этот инцидент под личный контроль, поскольку одно дело снабжать отравой осознанных магов где-нибудь в борделях империи, и совсем другое отравлять учеников — детей высшего аристократического общества в закрытой академии.

Я разберусь с этим сам.

Мне не нужны здесь шавки императора, которые будут совать свой нос в любое отверстие с запахом турмалина!

Настроение окончательно испортилось.

Я спустился по лестнице и остановился посреди первого этажа, сосредоточившись на колебании воздуха (полезный навык, который не раз спасал мне жизнь).

Примерно в двадцати метрах дальше по коридору воздух казался плотным маслянистым, и я, не раздумывая, направился туда.

Коморка для швабр, от куда доносился запах сажённых трав, была открыта, и это настораживало.

Плохой знак.

Они должны были поставить магический замок, что бы их никто не нашел, но дверь была приоткрыта, а вязкая тишина заставляла напрячься.

Я осторожно открыл дверь и увидел двух старшекурсников, которые без сознания лежали на полу среди швабр, ведер и прочего инвентаря.

Их глаза были закрыты, грудная клетка ходила ходуном, словно они задыхались, синие вены пульсировали, оплетая их шеи от самой ключицы до подбородка.

Дерьмо!

Я опустился на корточки и приподнял одного из них за ворот рубашки, пытаясь привести в чувства.

— Очнись… — я тряхнул его так, что у него едва не отвалилась голова. — Где ты достал дурман?!

Парень открыл глаза, и я увидел его помутненные слегка вытянутые зрачки.

— Не смей, отключаться, — яростно произнес, узнав в нем Даниэля Стоуна, ученика третьего курса.

Кажется, совсем недавно я отчислил из академии его «любовь» за использование запретного заклинания, которое едва не стоило мне всего, но это была другая история.

— У кого ты взял дурман? — громко произнес, выделяя каждое слово. — Кто его тебе дал?!

— Я… он… — язык не слушался. Стоун пытался что-то сказать, но его глаза закатывались, не давая прийти в себя.

— Хрень собачья! — я откинул его назад, а затем поднялся и взмахом руки открыл портал.

Всего пару минут мне хватило на то, чтобы взвалить на свои плечи двух высоких учеников и перетащить их в одну из камер подвальных помещений Эденгарда.

Я скинул их на каменный пол, окинув презрительным взглядом.

Не хотелось марать руки. Терпеть не мог этих избалованных выродков и всех аристократов в целом. Они прикрывались деньгами, манерами и красивой одеждой, но по факту были хуже зверья с отсутствием каких-либо принципов морали и сострадания.

Никогда не забуду их глаза, с которыми они делали ставки во время моих поединков в клетке. Я был ребенком девяти лет, а они с азартом смотрели на то, как я убиваю других таких же детей, и ставили на меня деньги!

Воспоминания болезненно вскрыли душевную рану, которая не затягивалась с годами. Захотелось немедленно вернуться в кабинет и выпить стакан виски, чтобы хоть как-то заглушить эту боль.

Вот только я не мог оставить их в таком состоянии. И мне нужна была информация.

Придется вытянуть из них эту дрянь, а затем оставить здесь, пока не пройдет побочный эффект от зависимости.

Губы сами растянулись в зловещей ухмылке.

Это будет неприятно.

Я вновь опустился на корточки и сконцентрировался на собственном потоке маны. На это потребовалось больше сил, чем я предполагал, однако мне удалось вытянуть из них большую часть яда.

Жить будут.

Я оставил этих идиотов в закрытом помещении, предварительно понизив в нем температуру на несколько градусов и погасив факелы с огнем.

Они это заслужили.

Порой некоторые усваивают урок только через страх и боль, и я с радостью готов был его им преподать.

10.

Это утро оказалось ужаснее предыдущего, когда я проснулась в собственной ванне в холодной воде.

Я повернула голову на подушке и болезненно зажмурилась, пытаясь спрятать лицо от солнечного света, что проникал в мою спальню сквозь окно, вырывая из спасительного сна.

Слабость нахлынула мгновенно. Я с трудом заставила себя открыть глаза, чтобы в следующую секунду застыть на постели, ошеломленно вглядываясь в окровавленное лезвие ножа на простыне.

Защитная руна.

Рана тут же отозвалась болезненным стягивающим импульсом на коже, и я осторожно приподнялась, опуская взгляд.

Я все-таки сделала это.

Края раны затянулись, едва заметно переливаясь светло-голубым свечением, а инициалы «Г.М»…

Я сглотнула, невесомо коснувшись дрожащими пальцами двух заглавных букв в центре узора.