Подлеморье. Книга 1

Ганька ходит за Королем и льет на этот распроклятый «стеклянный» снег горькие слезы.

Король рвет на себе волосы и скрипит зубами.

…— Неужто не найдем, дя Филантий?

— Найдем!..

В вечерних сумерках соболь, заслышав стук топора, радостно заключил: «Аха, страшное двуногое, готовишься на ночь!.. Нр-р-ряю! Пора и мне на отдых!» Нашел в небольшой гранитной россыпи старое гнездо пищухи и улегся спать.

Долго ли проспал, соболь не знает, как вдруг раздался над ним страшный шорох.

Обхитрил Магдауль зверька. Он не дрова рубил на ночь, а, увидав смолистый пень, наготовил лучин, завязал целый снопик в понягу и, поужинав, пошел в кромешной темноте, освещая себе путь факелом из пучка лучинок.

Отверстие, куда забрался соболь, охотник заткнул мешком. Разжег веселый костер и при его свете установил сеть — обмет вокруг россыпи, где сидел соболь.

В этот раз Магдауль прокопал в снегу целую канаву до самой земли. Лопату неплохо заменяли лыжи. По самой почве тщательно заснежил нижнюю тетеву обмета и остался доволен своей работой.

— Теперь не уйдешь, мой звездоглазый! — громко сказал соболю Волчонок. Охотник набил котелок снегом и быстро вскипятил себе «чай». Сухари и мясо он доел еще вчера утром и теперь сидит и пьет одну водичку.

— А ведь, наверно, уже ищут меня Король с Ганькой. Ничего, найдут. Только бы соболька не упустить, — разговаривает Магдауль с огнем.

Глубоко в камнях небольшой россыпи тепло и уютно, но разве заснешь, когда над тобой сидит человек у потрескивающего огня и грозится тебя поймать. Соболь ткнулся туда — каменная стена, сюда — нет прохода. Все пути кончаются тупиком, который замыкает каменная твердь; ее и зуб не берет, и острые коготки ломаются. «Что делать? Нр-р-ряу!.. Нр-р-ряу!..» — жалуется своему богу бедный соболь.

«Ладно, сиди на морозе, а я буду лежать на мягкой постели. Лучше сдохнуть, чем попасть в руки человека», — наверное, так решил зверек и улегся спать.

Прошли сутки. Прошли вторые.

Соболь лежит себе на мягкой постели пищухи. А у Магдауля истощаются силы без еды и сна.

За двое суток отогрелась от костра земля, оттаяли заледеневшие камни. Охотник начал разбирать камень по камню россыпь. Все глубже и глубже уходит отверстие запуска[64]. Наконец яма углубилась в рост человека. И вдруг из-под камня сверкнула черная молния.

— Булаган! Стой! Стой! — взревел охотник и бросился за зверьком.

Соболь носится вдоль стены из серых крепких ниток. Ячейки сети мелькают все одинаковые, нет ни одной большой, куда бы можно было хоть голову просунуть. Тогда бы, эх! Черной молнией мелькает он в поиске выхода из смертельно опасного положения. Но нет этой спасительной дырочки в обмете! А перепрыгнуть через высокую сеть и не думай… Но иного выхода нет. Э, была не была!

Разбежался соболь… подпрыгнул.

Но сеть запутала его и крепко держит на весу, прямо в воздухе.

А охотник тут как тут. Схватил его своими огромными лапищами.

Не таковский уж простак и соболь! Вонзил свои острые, как шило, клыки в один из толстых пальцев человека. Маленький смельчак с радостью глотнул человечью кровь, и в тот же миг от тяжелого удара ярко сверкнули в его крохотных зеленовато-изумрудных глазах тысячи мелких солнц.

Закончилась труднейшая, многодневная борьба. Но соболь очень дорого запросил за себя. Едва держится на ногах Волчонок. До того ослаб, что уже и радоваться не может.

Обессиленный голодом, погоней, бессонными ночами на жутком морозе, Магдауль, крепко обняв драгоценного зверька, уткнулся ничком у костра и заснул мертвецким сном.

Через некоторое время умерла последняя искра в костре.

Охотник видит, как над ним наклонилась прекрасная богиня Бугады и нежно шепчет ему:

— Волчонок, хороший ты мой, проснись!

Магдауль открыл глаза, взглянул виновато ввысь.

— О пресвятая покровительница моя! Нет сил… Возьми меня к себе, — прошептали застывающие губы охотника.

Проснулся вдруг, захотел подняться, но не смог. Сейчас только лишь одна голова подчинялась ему. Мысли были ясные и четкие.

«Конец моей жизни пришел… Прощай, Вера… Прости своего непутевого Волчонка. Наверно, ты родилась в лето Огненной Змеи или в жестокую годину Дракона, поэтому ты такая невезучая в жизни… Бедная моя… Прощайте, бабай Воуль и Ивул с Кенкой… Прощайте, Ганька и Анка… Дорогие дети мои… Слышите, с вашими именами я ухожу на Нижнюю Землю, в царство Предков».

Налетел откуда-то густой туман, и Магдауль, оказав-тлись в легкой прозрачной лодке, стремительно уплыл в какую-то шумную, багряную даль.

Шум был и на самом деле.

Подбежали на своих широких лыжах Король с Ганькой. Долго они отогревали и приводили в чувство Магдауля.

Целых пять дней Король не пускал Волчонка на охоту. Лежал, спал, отъедался — набирал силы охотник.

Сегодня Король с Ганькой ушли вверх по речке гонять соболя, а Волчонок покатился к морю проверять ловушки.

— Забавный мужик Король, держал в юрте. Давно мог на промысел выйти, — вслух разговаривает Магдауль.

Ловушки были разорены росомахой. Снова пришлось подбрасывать приманку. Работы хватило до самого вечера.