Подкидыши для Генерального (СИ)

Не могу ответить, лишь киваю. Всхлипываю.

— Тсс, тише. Я буду очень осторожен.

Хотела бы иметь силы произнести, что мне не осторожность его нужна, а любовь! Только она. Тогда все что угодно выдержу.

Герман очень нежен. Настолько, что хочется плакать. Впервые в жизни узнаю по-настоящему свое тело. Разрываюсь между стыдом, паникой и восторгом.

Судороги нестерпимого удовольствия. Пелена горячечного жара. Тяжесть мужского тела. Его сила, твердость, исходящий от него жар, превращают меня в покорное существо, готовое отдаться целиком и полностью. Гримаса страсти на красивом смуглом лице. Ноздри трепещут, на скулах играют желваки.

Кажется, мой всхлип переходит в мольбу, в момент, когда окончательно теряю себя и рассыпаюсь.

* * *

Не помню как мы заснули. Я долго еще дрожала, а Герман крепко обнимал меня, шептал ласковые слова.

Поначалу, открыв глаза в незнакомом месте, я пугаюсь. Дальше приходят воспоминания. Удивительные.

Знала ли я, что близость мужчины и женщины может быть такой?

Конечно нет. Даже не подозревала!

Скосив глаза, разглядываю лежащего рядом обнаженного мужчину. Он подарил мне наслаждение. Стал моим первым.

Что же дальше?

Не могу не думать об этом.

Улизнуть потихонечку, пока спит?

Или дождаться продолжения?

Ох, а я кажется та еще развратница.

— Доброе утро, Арина. Давно подглядываешь за мной? — голос Шефера хриплый и ворчливый со сна.

— Тебе это приснилось?

— Может быть. Кажется, в жизни так хорошо не бывает. Но вроде как, сон смотрели мы оба, один и тот же.

Ничего не отвечаю на это замечание. Герман наклоняется, чмокает меня в нос. Я натягиваю на себя одеяло. Надо умыться для начала, а потом уже предаваться нежностям.

— Голодная? Я — зверски.

— Спасибо, мне бы умыться.

— Душ в твоем распоряжении.

— Давай ты первый, раз так кушать хочешь.

— Хорошо, — снова наклоняется и целует на этот раз в глаз. Потому что нижняя часть моего лица под одеялом. — Подреми еще немного.

О том чтобы уснуть и речи быть не может. Встаю, закутываюсь в одеяло. Иду к небольшому шкафу. Пожалуй, одолжу у Германа рубашку. В клипах такое поведение героини всегда выглядит сексуально.

Мне почему-то немного грустно. Хотя что еще я могла ожидать от утра? Предложения руки и сердца? Подобные мечты могут быть свойственны только полной идиотке.

— Ванная в твоем распоряжении, малыш.

Герман, шикарный, свежий, довольный жизнью, стоит в дверях в одном полотенце на бедрах.

— Я взяла твою рубашку, — признаюсь в самовольстве.

— Тебе очень идет.

Подходит ко мне с намерением поцеловать, тянется, но я сбегаю.

На раковине лежит запакованная зубная щетка. Трогательная забота. Остальные необходимые предметы гигиены нахожу без труда.

Умываюсь, чищу зубы, затем принимаю душ. Сушу волосы, расчесываю. Снова надеваю рубашку Германа. Стыдно сказать — не смогла найти свое белье. В постели смотрела, в коридоре... Испарилось!

Так что на мне только рубашка. Выхожу, в комнате уже сервирован завтрак.

— Заказал, не стал тебя дожидаться, — объясняет Герман.

— Тут хватит на большую компанию, — разглядываю яства.

— Надеюсь, ты мне поможешь? Один я не справлюсь.

— Да, пожалуй, — киваю с улыбкой, чувствуя усиливающийся голод.

Завтрак идеален — капучино с огромной пенкой, кусочками маршмеллоу, свежевыжатый апельсиновый сок, тосты, ветчина, много овощей, фрукты. Объесться можно.

— Безумно вкусно, — говорю совершенно искренне.

— Какие планы на сегодня? — интересуется Шефер. — Твоя работы ведь закончена?

— Да, все. В офис больше не нужно.

— Ты вроде и не рада.

— Всегда грустно расставаться с определенным отрезком жизни. Мне было очень хорошо в Греции. Даже получила предложение остаться. По работе.

— Не приняла его?

— Нет... Я очень соскучилась по маме. И по детям.

— Это странно, Арина. Они ведь чужие.

— До сих пор не веришь, что твои? — смотрю на Германа, чувствуя боль.

— С этим как раз нет проблем. Знаю, что мои.

— Ну да, тест ДНК для тебя копейки.

— Говоришь так, словно упрекаешь. Агата могла нагулять их от кого угодно, — хмурится Герман.

— Но они твои.

— Мои.

— Но ты не хочешь их.

— Я о них забочусь. На большее пока не готов. Я не буду оправдываться, Арина.

— Мне не нужны оправдания от тебя.

— Тебе самой не кажется странным наш разговор? Эти дети... Согласен, я виноват перед ними. Но ты же знаешь их мать. Поэтому должна понять меня.

— Я понимаю, Герман. Просто мне очень жаль.

— Оставайся, не уезжай, — переводит неожиданно тему. — Я хочу, чтобы ты была со мной.

— Что за бред... У меня учеба.

— Переведем тебя в местный университет. Все равно заочно учишься. Будем путешествовать.

— Нет, я не могу.

— Не отвечай сразу. Подумай.

У Германа звонит телефон, он выходит поговорить на просторную лоджию.

Меня душат слезы. Так больно, словно Герман отказался только что от наших с ним детей.

Он прав, я посторонняя, так что любому будет странно со стороны видеть такие глубокие чувства к чужим детям.

Я сама не могу объяснить их.

Глава 23

Надеваю вечернее платье. Без белья чувствую себя ужасно некомфортно!

— Ты куда собралась? — спрашивает вернувшийся Герман.

— В отель. Куда еще я могу поехать без нижнего белья? — отвечаю язвительно.