Подкидыш для хулигана

— Еще одна твоя бывшая, с которой ничего серьезного? – прошипела я Леше на ухо.

— Хуже, – мрачно ответил он, и повысил голос: — Привет, Алена. И пока!

Он нахмурился, выпятив подбородок, и качнул головой. Проваливай, мол.

— А кто это? – громко прошептала Марьяна, с интересом поглядывая на улыбчивую девушку.

— А ты кто, красавица? – Алена пожала плечиком, игнорируя слова Леши, и попыталась приблизиться к нам, но тот встал, и преградил ей дорогу.

— А ты сама не видишь, кто это? – прошипел парень. — Фигово, Ален. Иди отсюда, а лучше мы уйдем.

— Это… – девушка ахнула, и перевела взгляд с Леши на Марьяну, с шумно втягивающую молочный коктейль через трубочку.

А затем и я по-новому взглянула и на девочку, и на Алену. Не нужны никакие доказательства, результаты анализов, и прочее. Нужны только глаза, чтобы увидеть – она ее мать.

— А Стас здесь? – Алена нервно обернулась. — Мы списывались месяц назад, я говорила, что приеду. Просила устроить встречу, он сказал, что подумает. Я звонила ему, но он… не знаю, передумал, что ли?

Леша сжал кулаки, и начал:

— Стас…

— Леша, – перебила я, и дернула его за руку.

Нельзя пока говорить этой Алене, что Стас умер. Вдруг она поведет себя неправильно, кинется к малышке, начнет сюсюкать с ней. Сначала нужно все обсудить, и понять, как поступить.

Это я постаралась показать взглядом, и Леша, на удивление, понял меня.

— Не сейчас, Ален. Мы уходим.

— Но она… можно хоть пару минут с ней побыть? – девушка смотрела то на Марьяну, то на Лешу.

— Нельзя, – ответила я жестко, обошла стол, и помогла малышке спуститься с высокого стула. — Все, тигра, пора домой. Устала?

— Немножечко. Спать хочу, – потерла девочка глаза кулачками, и сладко зевнула.

Мы обошли Алену, я старалась держать Марьяну от нее как можно дальше.

Леша произнес:

— Она, ее, с ней… ты даже имя назвать не можешь. У Стаса не спросила, или забыла? – выплюнул он. — Ее зовут Марьяна, и этого с тебя хватит, – Горин обошел застывшую девушку, и через силу улыбнулся нам: — Ну что, пора домой?

Я кивнула, и мы пошли к раздевалкам.

— Леш, что теперь делать? – прошептала я. — Вдруг она захочет забрать Марьяшу?

— Не захочет, – уверенно произнес он. — Бросать ребенка ее никто не заставлял. Она умотала в Европу, вроде моделью хотела стать, а затем замуж вышла. Ей ребенок не нужен, расслабься.

Мы ехали домой в странном состоянии. Марьяна, как человек с чистой совестью, умильно заснула. Я сидела, как на иголках, и до боли впивалась ногтями в ладони, а Леша матерился сквозь зубы. И чем сильнее он психовал, тем спокойнее и медленнее ехал.

До дома мы не долетели, а доползли. Я бесилась из-за нервов, и хотела уже сделать замечание. Прикрикнуть, чтобы Горин ехал быстрее, хотя обычно волновалась из-за того, что он гоняет.

— Из-за таких, как Алена я в свое время и думал, что все женщины – продажные стервы, – Леша поднял малышку на руки, я взяла ее рюкзачок, и мы пошли от парковки к дому. — Дрянь сначала насчет аборта думала, потом захотела отказную написать. А как узнала, что Стас категорически против… она же бабло с него слупила за отказную!

— В смысле? – прошептала я.

— Да в прямом. Сказала, что нужно ей компенсировать. Стас тогда тачку продал. Он с Владика пригнал Ниссан, но вбухал в него всякие навороты, у него многие хотели машину купить, а он ни в какую. Но как приперло, продал, почти все накопления отдал Алене, чтобы она нервы не мотала. Я на все это смотрел, и офигевал.

— Но почему ты думал, что все такие? – нахмурилась я, ведь слышать это неприятно.

У него же Лида перед глазами была, ее пример. Да и Элина, хоть и эмоциональная, то котиками называет всех, то шлюхами, но вроде бы нормальная она женщина.

— Когда такое видишь, Тань, невольно начинаешь думать, что большинство – гадины. Мне лично Алена вообще ничего плохого не сделала, но я когда ее увидел, придушить захотелось. Я же и тогда предлагал Стасу нанять кого-то, и припугнуть стерву, проучить… ну ты поняла, – скривился Горин. — Хорошо что он категорически отказался. Сказал, что если узнает, что я нечто подобное устроил, то дружбе конец. Я еще подумал тогда, что он стерву любить продолжает, и лохом его назвал.

— Он просто хотел поскорее избавиться от нее, – вздохнула я. — Чтобы уехала, и перед глазами не мелькала. Какая тут любовь!

— Это я потом понял. А тогда меня дико бесило все это. Да и сейчас бесит, – Леша перехватил Марьяну удобнее, и мы вошли в лифт. — Как она вообще рот посмела открыть? Стояла, блин, будто ничего не сделала, будто имеет право на Марьяну смотреть!

Я погладила Лешу по напряженным плечам, это непроизвольно получилось, но вроде бы правильно. Он начал расслабляться. Не привыкла я Леху таким видеть. Пусть уж лучше как обычно смеется, шутит, и будет самым несерьезным человеком на свете, чем вот таким.

— Некоторые матери уходят от своих детей, Лёш, – прошептала я, вспомнив развод родителей, и как первое время я по утрам забывала, что мама с нами не живет. Выбегала из детской, чтобы увидеть ее, и только потом осознавала – не увижу. Может, на выходных погуляем в сквере пару часов, а может мама решит не приходить…