Подкидыш для депутата. Выбор сердца

Не могу удержаться от издевательского смешка. В тот день мама действительно дала жару «любимому зятю». Настоящая теща!

— Могу повторить, — бойко заявляет она.

Секунда — и мы вместе заходимся в звонком хохоте.

— Единственная проблема, — отсмеявшись, хрипло шепчу я. — Я теперь никак не смогу клубы Диме вернуть. А ведь он неспроста мне их предложил. Это же Щукин, у него все ходы всегда просчитаны! Проверял меня! — вскрикиваю в отчаянии. — И наверняка лишь упрочился в мнении, что я ради денег все это закрутила. Тем более, Лешу в нашем доме увидел. Сразу крест на мне поставил. Не переубедить…

Мама подходит ко мне и обнимает за плечи. Целует в щеку, а потом чуть отстраняется, чтобы пристально посмотреть в мои заплаканные глаза.

— Дай ему время. Судя по твоим рассказам, он не так уж плох. Перебесится, все обдумает. Не сможет ребенка от тебя вечно прятать! Да и не справится в одиночку. Еще пару неделек с вашей малышкой посидит — и сам прибежит с криками: «Спасите!», — мать улыбается так искренне, что я следую ее примеру. — Точно тебе говорю. По отцу твоему помню. Пока тебе год не исполнился, он панически с тобой один сидеть боялся. На все был готов, все мои поручения выполнял, лишь бы я все время дома на хозяйстве была, не отлучалась. Утверждал, что даже на руки тебя брать страшно, такую маленькую и хрупкую. Мужчины! — демонстративно закатывает глаза.

Вспоминаю Диму. Как он смешно шарахался от Машеньки в первые дни нашего знакомства. Как наблюдал за нами со стороны, с «безопасного расстояния». И как впервые взял ее на руки… Однако теперь Дима настолько привязался к малышке, что решил защитить ее от всего мира. И в первую очередь, от меня…

Поспешно отхожу к окну, чтобы мама не видела моих слез. Подумав, распахиваю настежь створки и выбрасываю мобильный. Зачем он мне, если Дима даже номер поменял. Написал смс о том, что у них с Машенькой все замечательно и в моих услугах они больше не нуждаются. И отключился, разорвав все нити.

Хочется разрыдаться, но мама не намерена оставлять меня наедине со своим горем. Молча приближается, берет за руку и ведет к столу.

— Садись, завтракать будем, — говорит намеренно бодрым тоном. — И праздновать!

Наполняет бокалы и протягивает один мне. Нехотя делаю глоток, но в нос бьет резкий запах перебродившего винограда, который раньше казался мне приятным винным букетом. Выплевываю все обратно в стакан и чувствую болезненный спазм в желудке. Невольно морщусь, наклоняюсь вперед и сжимаю руками живот, надеясь, что так станет легче. Но вместо этого к горлу подкатывает тошнота.

— Доченька, что ж такое! — причитает мать. — Живот? Желудок болит? Конечно, голодом себя моришь! Я травяной чай тебе сделаю, — суетится вокруг. — Все болезни от нервов! К врачу тебе надо. Вдруг гастрит. Или отравилась чем-нибудь. Охх…

Небрежно брошенная мамой фраза застает меня врасплох. Отравилась? Вообще-то у меня крепкий, здоровый желудок. Никогда проблем не было.

Единственный раз, когда я чувствовала себя так же отвратительно, как сейчас, и даже обратилась к доктору с подозрением на отравление, случился как раз до предательства Леши…

Лихорадочно выдыхаю и бросаю взгляд на настенный календарь. Мысленно считаю дни, проверяю цикл и…

Я не отравилась, вовсе нет. Причина совсем в другом. Но…

— …это невозможно, — заканчиваю мысль вслух.

Бережно кладу ладони на свой пока еще плоский живот, ловлю на себе задумчивый взгляд мамы — и легко улыбаюсь. Теперь все будет хорошо.

Выбор восьмой

Около месяца спустя

Дмитрий

— Что значит «еще три месяца»? — сдавленно шиплю в трубку.

Сдерживаюсь из последних сил, чтобы не наорать на Руслана Алиева, директора детского дома, в котором до сих пор числится Маша. Еще три долбаных месяца выноса мозга и нервотрепок. Интересно, предыдущие полтора в «профит» засчитались? Или обнулились? И когда уже «финальный босс»? Впрочем, последний предпочитает держаться в тени. Хоть бы намекнул, что ему нужно от меня. Явно не Машенька.

Идиотский квест. Но из игры не выйти. Ни за что!

— Если бы вы были женаты, то другое дело, — тянет Алиев задумчиво, будто сочиняет причины на ходу. — Одинокого мужчину, претендующего на удочерение, мы обязаны проверить. Поработаете с психологами, педагогами. Проведем обследование жилищных условий, проверим эмоциональный фон в вашей семье…

Он монотонно говорит дальше, а я понимаю, что вот-вот сорвусь. Делать это в коридоре городской больницы, недалеко от кучкующихся журналистов, с интересом поглядывающих на меня, — не лучшая идея.

Осматриваюсь, быстро нахожу взглядом ординаторскую и, толкнув дверь плечом, нагло вваливаюсь внутрь.

С моей стороны подобное поведение, конечно, выглядит по-хамски, однако я так устал за последние недели, что мне плевать.

Недовольно зыркаю на ошеломленного главврача, заслуженного акушера-гинеколога района. Сегодня нам предстоит вместе на камеры «работать», а знакомство не заладилось с порога. Причем виноват в этом я.

— Извините, важный разговор. Не могли бы вы на пару минут… — взглядом указываю доктору на дверь.