Подкидыш для депутата. Выбор сердца

И все же… Оскорбления родного человека обидны и ранят меня сейчас.

Внутри все горит и бунтует, но я стараюсь держать себя в руках. Переступив через гордость, успокаивающе провожу ладонями по напряженным плечам мужа. Но вопреки моим ожиданиям, Леша только сильнее стискивает мои волосы, наматывая на кулак.

— Лучше бы утешила меня, — проводит языком по моей нижней губе. — А не строила из себя снежную королеву, как обычно.

Отчасти он прав. У меня нет влечения к мужу и даже имитировать не умею. Пытаюсь перекрыть свой недостаток заботой и любовью. Но, безусловно, этого мужчине мало.

— Леш, отпусти, — тихо сиплю я и пытаюсь высвободиться из его жестокой хватки.

На удивление, он меня слушается. Убирает руки, а сам опускает голову, тяжело дыша.

Мне искренне жаль его, такого потерянного и разбитого, но продолжать укрощение зверя опасаюсь. Не желая больше испытывать судьбу, резко разворачиваюсь, чтобы сбежать в соседнюю с супружеской спальней комнату. Именно там я отсиживаюсь в последние дни, когда Леша пьян.

С облегчением представляю, как закрою дверь на защелку и нырну в уютную, пустую постель. Поплачу, соберусь с силами и подумаю, как вытянуть любимого из бездны. А утром… Утром мы поговорим! Я наконец расскажу Леше о беременности — и мы вместе отпразднуем нашу маленькую, но такую важную победу.

От этих мыслей слегка улыбаюсь. Я все исправлю. И соберу свою семью по осколкам…

— Вот и убирайся, — неожиданно кричит Леша и толкает меня в спину.

Не сказала бы, что сильно. Скорее, этот толчок застает меня врасплох. Я теряю равновесие. Спотыкаюсь и, неудачно развернувшись, лечу в сторону квадратного стеклянного стола. Падаю четко на его острый угол.

Удар приходится в низ живота.

Резкая боль простреливает матку и расползается по всему телу. Не могу сделать вдох. Оседаю на пол, а потом ложусь на бок прямо на холодный ламинат, прижав колени к груди. Но боль не утихает. Наоборот, накатывает спазмами, лупит изнутри, словно разрывает там все.

Содрогаюсь от рыданий. Сквозь пелену слез наблюдаю, как ко мне приближается Леша. Приседает рядом, но не решается прикоснуться. Лишь смотрит, нахмурившись.

— Леш, я беременна, — хныкаю жалобно. — Мне больно… — очередной спазм парализует легкие. — Так больно… Вызови скорую, — хриплю в истерике.

Муж испуганно шепчет: «Я случайно, ты сама упала», — и тянется за телефоном в карман брюк.

От шока и боли теряю сознание…

Леша рядом. Он поможет нам с малышом. Все будет хорошо…

Приоткрываю глаза, но тут же жмурюсь от яркого света. Прямо надо мной — люминесцентная лампа, а вокруг — белоснежные стены. Моргаю растерянно, пытаясь понять, где я.

— Ле-еш? — тяну со стоном.

Приподнимаюсь на локтях, чтобы осмотреться. В следующую секунду холодею от ужаса, узнавая типичную больничную палату. На сгибе локтя неприятно саднит, и что-то упирается в вену. Мгновенно ко мне подбегает медсестра, заставляя прилечь. Слушаюсь, но попутно опускаю взгляд на свою руку: замечаю катетер и подключенную капельницу. Надеюсь, это безопасно для ребенка.

События минувшей ночи проносятся в моей голове, как узоры калейдоскопа. Только они пугающие, жуткие, больше похожие на кадры из фильма ужасов.

Заставляю себя успокоиться. Теперь все позади.

Надо поговорить с Лешей: он наверняка волнуется за меня.

— Вы можете позвать моего мужа? — прошу хрипло и морщусь от боли в висках.

— В себя пришла, милая? — чересчур ласково обращается ко мне женщина, будто к безнадежному больному. — Так, лежи смирно. Я сейчас доктору скажу.

Не успеваю ничего спросить, как медсестра поспешно покидает палату. Словно сбегает от меня.

Оставшись в одиночестве, прислушиваюсь к своим ощущениям. Тело расслабленно, ноги слегка онемели, а пальцы покалывает. В целом, чувствую себя хорошо. Только в горле пересохло и клонит в сон. Но главное — ничего не болит.

Свободной рукой провожу по своему животу и расслабленно выдыхаю. Сейчас меня покапают, выпишут кучу витаминов — и отпустят домой.

Нужно Лешу успокоить.

— Как вы себя чувствуете? — интересуется врач прямо с порога.

— Нормально. Голова немного побаливает и пить хочется, а так все хорошо, — слабо улыбаюсь.

— Ничего, это последствия наркоза, — небрежно бросает, осматривая меня.

— Наркоза? А он не вреден малышу? — вздрагиваю я. — И зачем…

Доктор устремляет на меня сочувственный взгляд, медлит, нагнетая обстановку молчанием.

— Когда вы поступили, плод уже был нежизнеспособен, поэтому пришлось сделать аборт, — отчитывается ровным тоном, ввергая меня в состояние шока.

Ребенка… больше… нет… Слезы непроизвольно стекают по моим щекам, а сердце останавливается. Не желаю принимать горькую правду. Слишком больно.

— Нет, — шепчу слабо.

— На ранних сроках такое случается. Восстановитесь, а потом все наладится, — уговаривает врач и берет меня за руку, в знак поддержки.

Но мне не нужна поддержка этой посторонней женщины! Высвобождаю ладонь и зверем смотрю на доктора, словно он виноват в моей беде.

— Позовите… моего… мужа! — выделяя каждое слово, сиплю я.