Подкидыш для бывшего босса

Тут цветов, наверное, на половину той суммы, что я "сняла" с корпоративной карты…

— Ты сошёл с ума… — тихо шепчу я, чувствуя, как сердце бешено бьётся в груди.

Максим подходит ближе.

— А где же Дариша? — взволнованно спрашиваю его я.

— Я ее искупал, даже поспал с ней немного, а теперь она с бабушкой. Спят в гостевой спальне. В дальнем крыле.

Он берет меня заруку, его пальцы пробегаются по моей коже. От этого лёгкого прикосновения я чувствую всё… Всё то, что не почувствовала с другим мужчиной.

Трепет, сладкую дрожь и такое желание, что почти невозможно контролировать…

— Иди ко мне, Даша… — шепчет Максим. — Дашенька, любимая моя…

И я больше не пытаюсь отстраниться.

Внутренне дрожу, словно в замедленной съемке вижу его губы, которые все ближе, и ближе, и ближе…

Глава 35.

МАКСИМ.

— Даша… любимая…

Еще мгновение, и я почувствую ее губы на своих, и…

Что такое? Слышу кряхтение, потом хороший пинок в бок, и…

— Нет, нет, маленькая, плакать мы не будем…

— Мам?

Открываю глаза — я лежу на кровати Даши, моя мама Тянется, чтобы взять Даришку, которая куксится.

— Что случилось?

— Ничего, просто зашла вас проведать.

— А где Даша?

— Даша? Это у тебя надо спросить, где Даша.

— Она… ее что еще нет? А… который час?

— Половина десятого. — мама смотрит на меня, словно сканируя.

— Чёрт…

— Не ругайся, Макс, это тебя не красит. Цветы доставили, расставили, но… — она качает головой.

— Что, мам?

— Миллион алых роз, это, конечно, мечта любой девушки…

— Там же не только розы?

— Я образно. Но цветы вянут.

— Я понял. Бриллианты?

— Ох, Макс! Ты меня пугаешь! Такое чувство, что не я тебя воспитывала.

— Мам, не грузи, пожалуйста. Я… я запутался совсем. Ясно, что цветы это так, для антуража. Я… купил кольцо и… не помню там что уже, браслет, сережки, цепочку с кулоном, в общем, набор целый, стоит как половина моей яхты.

— Тебе денег жалко?

— Нет. Но… я так понимаю, что считаешь, что это все не поможет?

Мама улыбается, у нее на лице появляется ямочка. У мамы довольно живая мимика, но морщин почти нет, кожа гладкая и нежная. Я понимаю, что это не только косметология. Мама позитивный человек. Светлый, яркий. Поэтому и внешность у нее такая. Она непотопляема.

— Я куплю ей дом. И положу крупную сумму на счет.

— Скажи, разве тебе когда-нибудь нужно было покупать мою любовь?

— Твою? Нет, зачем? Ты… ты меня и так любишь? Ты ведь моя мама?

— Не все мамы любят детей бескорыстно, увы. Но тут ты прав. Люблю. Просто так. Знаешь, когда мужчина пытается меня купить, даже если это очень хороший мужчина, даже если это мужчина, которому я могла бы дать шанс, я вычеркиваю его из жизни. Знаешь почему?

— Почему?

— Потому, что он может потребовать товар.

— В смысле?

— Он же купил? То есть, мужчина, делая женщине слишком дорогие подарки, в некоторых случаях, поступает так потому, что считает — женщину можно купить. Я подарил ей дом, поэтому могу пользоваться ее безраздельным вниманием. Я купил ей машину, за это она должна быть со мной поласковее. Кто девушку кормит, тот ее и танцует, знаешь такое выражение?

— Ну… знаю…

— Вот. Но… не все девушки хотят, чтобы их танцевали, потому что накормили. Не всем нужны машины, дома, даже цветы.

— А что нужно?

— А вот это ты должен сам понять, что нужно твоей Даше. Не кулончик с бриллиантом, точно. Это я тебе даю, скажем так, крохотную подсказку. Дальше думай сам, ты у меня мальчик умный.

— Спасибо… на добром слове.

Я растерянно моргаю, реально туго соображая, что делать.

— Я заберу малышку, пусть поспит у меня. Вам есть о чем поговорить. Ну… и отдохнуть полезно, и тебе и Дарье. Так что… До утра я работаю бабушкой.

Мама поднимается с кровати вместе с малышкой, берет соску, бутылку, памперс с пеленального столика и выходит.

Так.

Значит, не бриллианты?

Спускаюсь вниз. В коридоре и гостиной полумрак. Свет выключен. Только уличные фонари дают отблески в зеркалах и на стенах.

Цветов море. Я как на рынке, можно выбрать на любой вкус. В темноте ощущение, что я в джунглях — ароматы фантастические.

Вижу нежные пионы, беру один, и как раз вижу свет фар.

Даша приехала. На часах десять. Она заходит в дом, раздевается, включает свет, зовет Ольгу, потом, видимо, замечает цветы… ахает, проходит в гостиную.

Наши взгляды встречаются. Неожиданно, меня переполняет такая нежность! И боль.

Она такая уязвимая сейчас! Почему-то очень нежная, трогательная…Как тот пион, который я держу в руке. А она прижимает к себе букет от другого.

Но меня это даже не злит — сам виноват.

Протягиваю его ей.

— Черкасов… Ты зачем?..

Зачем, если бы я сам знал? Несу какую-то чушь, про долги, про то, что все это время она была без цветов по моей вине. А сам смотрю на неё и думаю, где она с ним была? Что делала? Румянец на щеках такой яркий. А губы…

О, нет, когда она раньше была со мной, её губы не оставались такими… аккуратными. Обычно, я зацеловывал их так, что они становились яркими, припухшими, сочными.

И хотелось мучить их еще и еще…

Она не целовалась с ним! Эта мысль приводит в восторг.

А со мной? Со мной будет? Мучительно хочется проверить…