Подкидыш

В полдень из кафедрального собора Пескары прибыл епископ, преодолев для этого путь длиной в целый день. Приехал он на белом муле в сопровождении четырех священников, пяти ученых и нескольких слуг. Лука встретил его на пороге гостиницы и приветствовал со всей любезностью, на какую только был способен. Ему было тошно, и он ничего не мог с собой поделать: он прекрасно понимал, что прибытие этого епископа, одетого в пурпур, мгновенно ставит его самого на низшую ступеньку в расследовании этого дела, и Лука чувствовал себя униженным. По сравнению с ним, мальчишкой, этот пятидесятилетний дородный служитель церкви выглядел куда более достойно; к тому же при нем было девять человек советников и немало слуг.

Фрейзе тем временем попытался приободрить расстроенную кухарку, убеждая ее, что все это так или иначе уже сегодня ночью закончится и ей нужно будет приготовить всего один хороший обед, хотя и для немалого количества людей.

— Никогда к нам столько знатных донов одновременно не заглядывало! — ужасалась кухарка. — Мне придется еще у кого-то кур прикупить, а у Ионы выпросить того поросенка, которого он на прошлой неделе зарезал.

— Не бойся, я тебе и на кухне помогу, и на стол подам, — пообещал Фрейзе. — Я сам буду относить наверх блюда с кушаньями и накладывать еду господам на тарелки. При этом я постараюсь громко провозглашать название каждого нового блюда, и поверь, это будет звучать просто великолепно.

— Господь свидетель, ты только и делаешь, что сам ешь да еду воруешь для этого оборотня! Он мне тут куда больше беспокойства доставляет, чем когда в лесу обретался.

— Так, может, его отпустить стоит, как ты полагаешь? — игриво спросил Фрейзе.

Кухарка перекрестилась.

— Свят, свят, свят! Нет уж! Ведь это он сынишку синьоры Фейрли унес! Она, бедняжка, так и не оправилась от горя. Да и на прошлой неделе у нас в деревне ягненок пропал, а две недели назад — несушка прямо со двора. Нет, чем скорее его прикончат, тем лучше. Лучше б твой хозяин сразу приказал его убить, не то деревенские бунт поднимут. Можешь передать ему это от меня. К нам сюда разные люди приходят, иной раз и пастухи с верхних ферм, так вот они — люди суровые, вряд ли они каких-то чужаков по головке поглядят, если те скажут, что оборотня пощадить надо. Твой хозяин должен понимать: в наших краях у оборотня может быть только один конец, так что он непременно умереть должен.

— Могу я взять для него эту кость от окорока? — спросил Фрейзе.

— А из чего ж я тогда буду варить суп для епископского обеда?

— Так на ней же ничего не осталось! — убеждал ее Фрейзе. — Отдай ее лучше мне, я этого зверя покормлю. А у тебя еще одна такая будет — от того поросенка, которого ваш Иона прирезал.

— Ладно, бери, — нетерпеливо отмахнулась она. — Только убирайся отсюда, не мешай мне готовить.

— Я скоро вернусь и тебе помогать стану, вот только зверя покормлю, — пообещал Фрейзе, но кухарка лишь руками замахала, выгоняя его из кухни.

Выйдя во двор, Фрейзе влез на стену, ограждавшую медвежью яму, и увидел, что оборотень лежит в своем углу, но стоило ему увидеть Фрейзе, как он поднял голову и стал внимательно за ним наблюдать.

Фрейзе опять уселся на стену, перекинул через нее свои длинные ноги и, болтая ими в воздухе, ласково сказал:

— Ну, доброго тебе утречка, звереныш. Надеюсь, ты хорошо себя чувствуешь?

Оборотень подошел к нему поближе и, остановившись в самом центре площадки, снова вопросительно на него посмотрел. Фрейзе, крепко ухватившись одной рукой за край стены, свесился вниз настолько, что кость от окорока, которую он протягивал зверенышу, оказалась даже ниже его ног.

— Иди-ка сюда, — пригласил он. — Давай, попробуй теперь такое угощенье. Ты и понятия не имеешь, каких трудов мне стоило это раздобыть. Но я еще вчера вечером видел, как нарезали ветчину, вот и решил тебя порадовать.

Оборотень слегка наклонял голову то к одному плечу, то к другому, словно пытаясь понять, о чем ему рассказывает Фрейзе. Совершенно очевидно, что он отлично разбирался в интонациях и понимал, что этот человек разговаривает с ним ласково, а потому понемногу стал приближаться к стене.

— Иди скорей, — уговаривал его Фрейзе. — Это очень вкусно.