Подкидыш

Добравшись до небольшого городка, они остановились в тамошней гостинице и пригласили к молодой мавританке врача. Тот, осмотрев ее, сообщил, что с Ишрак, в общем, ничего страшного, хоть она и потеряла много крови, да и удар по голове был довольно силен. Но ни одна кость у нее не сломана, так что девушка должна вскоре поправиться. Лука щедро заплатил за то, чтобы Ишрак и Изольде предоставили самые лучшие постели и никого больше в их комнату не селили.

— Как же мне включить в отчет немалую сумму, которую мы уплатили за комнату для двух женщин, путешествующих с нами вместе? — возмутился брат Пьетро. — Да еще и объявленных преступницами?

— Ты можешь написать, что мне понадобились служанки, вот ты и обеспечил меня двумя здоровыми девицами, — предложил Лука, но клирик ответил ему таким кислым взглядом, что он тут же изменил свое распоряжение: — А ты об этом вообще ничего в отчете не пиши. В конце концов, это было просто дорожное происшествие, а не часть нашей миссии.

* * *

Изольда сама уложила Ишрак в просторную постель, словно та была ей ровней или даже сестрой, и сама покормила ее супом с ложки; она заботилась о мавританке, как о своем ребенке, и просидела с нею рядом все время, пока та спала.

— Ну что, тебе по-прежнему плохо? — спросила Изольда, когда ее подруга наконец открыла глаза.

— Да, все так же, — поморщилась Ишрак. — Но мне, по крайней мере, больше не кажется, что я вот-вот умру. Поездка верхом оказалась для меня сущим кошмаром; я уж думала, что эта жуткая боль никогда не прекратится и в итоге меня прикончит.

— Я очень старалась защитить тебя от тряски, но на дороге было полно ям, даже лошадь порой спотыкалась. И если уж меня порой здорово потряхивало, то ты наверняка ужасно страдала.

— Да уж, я действительно с трудом это вынесла.

— Господи, Ишрак, как же я подвела тебя! Ведь тебя могли убить, изуродовать или продать в рабство! А теперь мы с тобой опять в плену, нас, по всей вероятности, ждет новый суд. Нет, я должна тебя отпустить. Ты можешь уйти прямо сейчас, пока я буду разговаривать с ними. Пожалуйста, беги, спасайся! Уезжай на юг, к себе на родину, и молись там своему богу, чтобы мы с тобой когда-нибудь смогли снова встретиться!

Мавританка приподняла свои опухшие от удара веки, и глаза ее сердито блеснули, когда она решительно заявила Изольде:

— Нет, мы всегда будем вместе! Разве твой отец не растил нас, как родных сестер? Разве всю жизнь мы не были закадычными подругами, которые поклялись никогда не расставаться?

— Да, конечно, мой отец, может, именно этого и хотел, но мать моя так нашу с тобой дружбу и не благословила. И она всегда, до последнего дня своей жизни стремилась нас разлучить, — напомнила Изольда, словно пытаясь отрезвить Ишрак. — А после смерти моего отца на нашу с тобой долю выпали одни только страдания.

— Ну и что? Зато моя мать от всего сердца благословила нашу дружбу! — возразила Ишрак. — Она постоянно повторяла мне: «Изольда — твоя названая сестра, «сестра твоего сердца», как у нас говорят». Моя мать была очень рада тому, что я целые дни провожу в твоем обществе, что мы вместе готовим уроки, вместе играем, вместе спим. И она так любила твоего отца!

— И они постарались всему научить тебя! — с некоторой даже обидой напомнила ей Изольда. — Разным языкам. Медицине. Боевым искусствам. А меня ничему не учили — только музыке и вышиванию!

— Они сознательно готовили меня к тому, чтобы я могла стать не только твоей служанкой и компаньонкой, но и твоей защитницей, — сказала Ишрак. — Вот я тебя и защищаю по мере сил. Я знаю все, что нужно, чтобы хорошо служить тебе. И ты должна была бы этому радоваться.

Ласковое прикосновение к ее щеке одного пальчика Изольды сказало ей без слов, что подруга очень этому рада.

— Ну вот и хорошо, — вздохнула Ишрак, — а теперь мне нужно еще немного поспать. Ты ступай, пообедай с ними. И постарайся убедить этого Луку, чтобы он нас отпустил. А если тебе это удастся, попробуй попросить у него хотя бы немного денег.

— Ты слишком высокого мнения о моей способности убеждать, — печально сказала Изольда.

— Да, очень высокого, — серьезно подтвердила Ишрак и закрыла глаза. — Особенно когда речь идет о Луке.

* * *

Лука рассчитывал пообедать наедине с Изольдой и в это время задать ей все необходимые вопросы, а также выслушать ее объяснения; увы, уже послав за нею, он обнаружил, что ни Пьетро, ни Фрейзе никуда уходить не намерены и явно будут обедать с ними вместе.

— Я вам и еду буду подавать, — пообещал Фрейзе. — Уж лучше это сделаю я, чем какая-то местная служанка, которая без конца станет вас подслушивать, а то еще и вмешиваться начнет.

— А ты у нас просто на удивление сдержанный и молчаливый! — заметил Лука.

— Да, я очень сдержанный, — повторил Фрейзе, старательно запоминая это слово. — Сдержанный. А знаешь, ведь это, пожалуй, действительно так.