Подкидыш

— Спасибо тебе, — сказала она с легкой улыбкой. — Ни один мужчина никогда не держал меня в объятиях. Ни одного раза за всю мою предшествующую жизнь! Я рада, ибо узнала, что такое мужская доброта. Я, скорее всего, проживу в этом монастыре, среди сестер нашего ордена, до конца своих дней и, возможно, стану здешней настоятельницей, но я никогда не забуду, как ты был добр ко мне в трудную минуту.

Лука чуть не шагнул к ней, чуть снова не обнял ее, ибо она еще несколько мгновений стояла там, глядя ему прямо в глаза, а потом резко повернулась и исчезла за дверью.

А Лука, глубоко потрясенный, так и остался стоять посреди вымощенного булыжником двора, пока к нему не подошли Фрейзе и Пьетро.

— Надежно ли вы заперли этих преступниц? — спросил у них Лука.

— Да у них там самая настоящая тюрьма! — сказал ему Фрейзе. — Там и цепи есть, в стену вмурованные, и наручники, и кандалы. Брат Пьетро настоял, чтобы мы их обеих в железо заковали, я и надел на них кандалы, точно обе они рабыни.

— В кандалах они пробудут только до приезда дона Лукретили, — защищаясь, пояснил брат Пьетро, — а если бы мы их всего лишь веревками связали, они наверняка сумели бы освободиться. Как бы ты тогда заговорил? И что бы мы тогда делали?

— Снова поймали бы их. Им ведь еще и крышку запертого люка поднять надо было бы, — нашелся Фрейзе и, повернувшись к Луке, сказал: — Там, под надвратной башней, такой округлый подвал, из которого можно выбраться только через люк в потолке, но до потолка им не достать, и через люк они смогут вылезти, только если его открыть и спустить им лестницу. Там и стены-то не просто из камня сложены, а вырублены в скальной породе. Так что наши милые пташки заперты там столь же надежно, как пара мышей в мышеловке. А он все-таки заставил меня их в кандалы заковать, точно пиратов!

И Лука, глянув на клирика, понял, что тот до смерти перепуган загадочной и ужасной природой этих двух женщин, которые кажутся ему воплощением вселенского Зла.

— Ничего, Пьетро, ты поступил правильно, проявив осторожность, — сказал он, желая подбодрить клирика. — Откуда нам знать, каким могуществом обладают эти ведьмы.

— Великий Боже, когда я увидел их руки, по локоть выпачканные в крови!.. И вид у них при этом был самый невинный, точно у детишек за школьной партой! Чем же они все-таки там занимались? Какую дьявольскую работу выполняли? Неужели и впрямь отправляли дьявольскую мессу? Неужели и правда пожирали плоть этой несчастной и пили ее кровь?

— Не знаю, — сказал Лука и невольно прижал руку ко лбу. — Мне и подумать об этом страшно…

— Посмотрел бы ты на себя сейчас! — воскликнул Фрейзе. — Тебе бы в постели лежать следовало! Ты же на ногах еле стоишь! Господь свидетель, я и сам отвратительно себя чувствую, так что пойдем-ка лучше в больницу, тебе отдохнуть надо…

Лука так и отпрянул от него:

— Нет! Только не туда! Туда я больше ни за что не пойду. Отведи меня в мою комнату. Я постараюсь немного поспать, пока не прибудет дон Лукретили. Но как только он появится, сразу же меня разбуди.

* * *

А молодые женщины, оказавшись в подвале, точно саваном окутанном тьмой, чувствовали себя заживо похороненными. Обе тщетно моргали, изо всех сил напрягая зрение, но все было напрасно: они ничего не могли разглядеть в непроницаемом мраке подземелья.

— Я даже тебя не вижу, — со слезами в голосе сказала Изольда.

— А я тебя вижу, — спокойно ответила Ишрак. — И потом, я даже в такой темноте всегда чувствую, если ты рядом.

— Мы должны непременно объясниться с этим следователем. Надо отыскать какой-нибудь предлог, чтобы он согласился с нами побеседовать.

— Это верно.

— Они сейчас пошлют за моим братом, и он предаст нас суду.

Ишрак промолчала.

— Ах, Ишрак, — продолжала Изольда, — мне бы следовало быть уверенной, что Джорджо, мой родной брат, услышит меня и поймет, что он поверит моим словам и освободит нас; но я все чаще прихожу к мысли о том, что он давно уже меня предал. Это ведь он внушил принцу Роберто мысль, что тот может запросто явиться ночью ко мне в спальню; это он не оставил мне иного выбора и вынудил стать настоятельницей монастыря. Что, если все это было вызвано лишь его желанием навсегда изгнать меня из моего родного дома и лишить наследства? Что, если он попросту старался меня уничтожить?

— Вот именно. И у меня нет в этом ни малейших сомнений, — ровным голосом ответила Ишрак. — Ни малейших сомнений!

Некоторое время обе молчали; Изольда мучительно осознавала впервые высказанное ею вслух страшное предположение.

— Как он мог оказаться таким лживым? Таким… подлым?

Звякнули цепи — это Ишрак в темноте молча пожала плечами.

— И что же нам теперь делать? — безнадежным тоном спросила Изольда.

— Тише…

— Тише? Но почему? Чем это ты занята?

— Тише. Я формулирую свое желание…

— Ишрак… нам нужен конкретный план! Твое желание не спасет нас.

— И все же позволь мне его сформулировать. Это чрезвычайно глубокое и сильное желание. И оно, возможно, нам поможет.

* * *