Подкидыш

– Эта война может послужить тому, чтобы отвлечь людей от распрей внутри страны. Возможно, наш лорд король считает, что если мы развяжем войну во Франции, то в Англии воцарится мир.

В январе пришло послание от Ричарда Глостерского. Он просил направить в его распоряжение людей, которые должны были влиться в отряд, идущий с ним во Францию. Глостер пообещал королю и Кларенсу, что выставит 120 тяжеловооруженных всадников, одним из которых будет он сам, и тысячу лучников. Получив письмо Глостера, Элеонора решила снарядить из числа своих людей троих тяжеловооруженных всадников и двадцать лучников. Но как раз тогда, когда она села писать ответ, к ней подошел Ричард и спросил, не может ли он отправиться вместе с милордом во Францию.

– Ты, Дик? – изумилась Элеонора, вздрогнув при мысли о том, что её мягкому и ласковому сыну, её младшему, может захотеться идти на войну. Как же так, он ведь уже почти священник, всем сердцем призванный служить Богу, в этом она была уверена. – Но почему ты решил отправиться с солдатами?

– Я чувствую, что обязан это сделать, – ответил Ричард.

– Но, дитя мое, я считала, что ты собираешься посвятить всю свою жизнь служению Богу. Я не сомневалась, что ты намерен стать монахом.

Ричард подошел к окну и окинул взором далекие зеленые холмы на юге.

– Я много думал о своей жизни, пока был в Святом Уильяме, – сказал он, – и все больше и больше убеждался, что я не тот человек, который может быть избран Господом, чтобы замкнуть себя в келье и пребывать в спокойном единении с Ним. Я чувствовал, что Богу угодно, чтобы я был с Ним, творил Его дела, но совершал это в миру, там, где живут люди, там, где их подстерегают соблазны и где творятся несправедливости, где добро и зло непрерывно борются за людские души. Я должен быть среди людей, как был отец Томас; именно там я смогу приносить пользу. Но если я хочу помогать ближним, я должен знать все те вещи, которые знают они, и испытать на себе то, что испытывают они. Вот поэтому-то я и хочу отправиться во Францию. Вы понимаете меня?

Последний вопрос был задан таким жалким голосом, словно Ричард ожидал, что мать высмеет его. Но когда юноша повернулся от окна, чтобы взглянуть на неё, глаза Элеонора сияли любовью и восхищением, а сама она показалась ему в этот миг настоящей красавицей.

– Я понимаю тебя, сын мой. Я напишу милорду Глостерскому, что ты хотел бы служить под его началом. И, ах, Дикон, я так счастлива! Ты родился последним из моих детей, и хотя я и не пожелала бы отдать тебя Господу, если бы Он призвал тебя в один из своих орденов, но я так рада, что Ему угодно использовать тебя в миру!

Так что милорду Глостерскому было отправлено письмо с обещанием прислать четырех тяжеловооруженных всадников, в числе которых будет господин Ричард Морлэнд, и двадцать лучников. В конце января 1475 года к Морлэндам наведался главный оружейник Глостера, некий Бланк Санглар Персиваант, чтобы авансом заплатить своим будущим воинам четверть причитающихся им денег из расчета один шиллинг в день на каждого всадника и шесть пенни в день на каждого лучника, а заодно и проследить за тем, как обмундировывают солдат: на доспехах каждого из людей Глостера обязательно должна быть эмблема герцога – белый вепрь, – откуда бы воин ни пришел.

– Сбор назначен на двадцать шестое мая у Берхамской низины, неподалеку от Кентербери, – было сказано Морлэндам. – Милорд по пути туда проследует мимо Йорка, так что вы можете присоединиться к нему прямо здесь.

– Удалось ему собрать такой отряд, как он обещал? – из любопытства спросил Эдуард.

Оружейник усмехнулся с неподдельным удовольствием.

– Белый вепрь столь храбр в бою, что люди толпами стекаются под его знамена, – гордо заявил он. – Сейчас у нас уже на триста человек больше обещанного.

Стояло ясное майское утро, когда все домочадцы собрались во дворе «Имения Морлэндов», чтобы проводить своих ратников на встречу с герцогом Глостерским. Элеонора обошла их всех, чтобы благословить каждого, её воспоминания неизменно возвращались к такому же утру – неужели это было четырнадцать лет назад? – когда она отправляла двух своих сыновей на войну и больше никогда не видела их живыми. Хелен, тоже, наверное, вспомнив своего обожаемого мужа, который был вместе с ними в тот день, стояла на ступенях дома со слезами на глазах рядом со своим милым Эдмундом. Одежды мужчин были яркими, голоса – радостными и возбужденными, каждый носил эмблему с изображением белого вепря, и все рвались в бой под началом доблестного Глостера, они ждали от будущего волнующих приключений, славы и, возможно, хорошей добычи, с которой вернутся домой, – если вернутся.

Последним, к кому подошла Элеонора, был её сын, сидевший на гнедом Лайарде Изабеллы, теперь уже повзрослевшем, но все еще игривом десятилетке.