Подкидыш

Помолвка состоялась тридцатого августа в небольшой, но уютной часовне, прилепившейся к восточному крылу дома. Анна была одета в белую парчу и бледно-желтые шелка; золотистые волосы девушки прикрывала простая батистовая вуаль. Клянясь в верности будущему супругу, Анна, к легкому удивлению Элеоноры, выглядела вполне довольной и нежно улыбалась жениху. Слова Элеоноры неожиданно сбылись, он оказался прекрасным молодым человеком, высоким и широкоплечим, с типичными для дорсетца рыжими волосами, голубыми глазами и даже большим, чем у Изабеллы, количеством веснушек, придававшим его лицу насмешливое выражение, даже когда он был вполне серьезен. Молодые люди, похоже, с самого начала понравились друг другу, поскольку оба были достаточно благоразумными, и, видимо, не сговариваясь, решили сделать свой союз как можно более приятным.

Когда Элеонора, окруженная всем своим семейством, преклонила колени, мысли её были далеко от тех молитв, слова которых механически шептали её губы. Анна теперь хорошо устроена, и у Морлэндов уже появились кое-какие соображения насчет подходящей партии для Хелен. Они подумывали о вдовце двадцати трех лет от роду, торговце пряностями, жившем в городе и вполне способном окружить Хелен той роскошью, которую она так любила. Стоявшая на коленях рядом с матерью, Хелен выглядела сегодня просто изумительно. Она была в новом шелковом платье и взирала на жениха и невесту с серьезным видом, который, по её мнению, приличествовал такому случаю. Хорошенькая, глупенькая Хелен, конечно же, с легкостью выпорхнет из родительского дома, не испытывая ни грусти, ни тоски, красавица быстро закружится в хороводе наслаждений, радуясь новым платьям и блистая на роскошных балах. Всю свою жизнь она стремилась быть в центре внимания – и сыграть роль преданной жены с таким же удовольствием, как и любую другую.

С Изабеллой все было иначе. Перед началом церемонии, когда девочки подошли, чтобы поцеловать Анну и пожелать ей счастья, Изабелла обняла сестру и сказала:

– Я рада, что это ты, а не я, Анна. Я-то вообще не хочу выходить замуж. Я бы с большим удовольствием осталась здесь, на ферме, помогала бы отцу с овцами и ездила бы с Джобом на соколиную охоту.

Дав за Изабеллой побольше денег, её будет так же легко сбыть с рук, как и её сестер, но ей это явно не понравится... Когда все опять сели, Изабелла оказалась на самом конце скамьи, почти рядом с Джобом, сидевшим через проход от девочки, в той части маленького храма, которая была отведена для слуг. Сегодня Изабелла выглядела почти хорошенькой: утром её почти насильно вымыли, причесали и одели в новое платье. Энис было велено следить, чтобы девочка ни под каким видом не покидала дом до начала церемонии. Но как раз в тот момент, когда Элеонора посмотрела на Изабеллу, шалунья поймала взгляд Джоба, подмигнула и мотнула головой в сторону алтаря, словно обручение было какой-то ужасно смешной шуткой. Элеонора с радостью заметила, что Джоб неодобрительно покачал головой и отвел глаза.

Между Хелен и Элеонорой сидели мальчики. Эдуард, которому недавно минуло двенадцать и который уже начинал потихоньку обретать мужскую стать, потом – Гарри, которому через месяц исполнится семь, и рядом с матерью – её неизменный любимчик Томас; ему было почти девять и он слыл самым красивым и очаровательным пареньком в округе. Маленький Джон устроился на руках у Энис, примостившейся за спиной у Элеоноры, в следующем ряду. С мальчиками никаких проблем не будет – под неусыпным надзором мистера Дженни они росли мужественными, хорошо воспитанными и послушными. Элеонора подарила Роберту четырех сыновей. Она выполнила свой долг и теперь могла только надеяться, что и Анне удастся это сделать не хуже.

Второго сентября молодые собрались ехать в Дорсет, и во дворе «Усадьбы Морлэндов» столпилось все семейство, чтобы проводить их. Звучали неизбежные в таких случаях пожелания счастья, лились непрошеные слезы... Анна присела в книксене перед матерью и отцом, после чего Роберт погладил дочь по щеке и проговорил:

– Будь хорошей девочкой, моя дорогая. Мы с тобой не прощаемся навсегда – я буду время от времени навещать тебя, приезжая по делам в Дорсет.

– Да, отец. Я рада этому – по крайней мере, мне не будет казаться, что я – отрезанный ломоть.

– Исполняй свой долг, Анна, и Господь благословит тебя, – заключил Роберт.

Анна обняла по очереди всех братьев и сестер и пообещала писать Хелен; та плакала, не скрывая отчаяния.

– Просто не знаю, что я буду делать без тебя, Анна, – бормотала она сквозь слезы. – Как бы я хотела поехать вместе с тобой!

– Скоро ты переберешься в свой собственный дом, – попыталась успокоить её Анна, но Хелен была безутешна. Изабелла же смотрела на жизнь более оптимистически.

– Надеюсь, у тебя будет много лошадей, – сказала девочка. – Матушка говорила, что в Дорсете прекрасная охота. Может, я как-нибудь приеду навестить тебя.