Подкидыш

Элеонора ничего не ответила, понимая, что ответа от неё и не ждут. Нужно было только слушать.

– Отец поручил нас заботам Эдуарда. Сказал «Поклянись, что позаботишься о них», – и тот поклялся. Эдуард взял себе за правило приезжать навещать нас в нашем доме. Как мог он убить собственного брата? – Глаза Ричарда опять наполнились слезами.

– Это все пьянство виновато – он пил, пил и пил, пока совсем не лишился рассудка. Бедный Джордж, это было сильнее его. Это вино заставляло его вытворять такие дикие вещи. Вино было причиной безумия Джорджа – все остальное вытекало из этого. И вино в конце концов привело его на плаху.

Глостер снова протер глаза и уставился в огонь.

– Я уехал из Лондона, как только смог. Повсюду шли разговоры. Казалось, даже стены шепчут, что дом Йорков пожирает сам себя. Лондонцы шутили, что, дескать, Джордж пил так много мальвазии, что в конце концов утонул в ней. Хорошая эпитафия для пьяницы, а? Они очень остроумны, эти лондонцы. Утонул в бочке с мальвазией – вот что они говорили про него. Прекрасная эпитафия для брата короля!

Книга третья Белый кабан

Глава 22

Праздник Тела Христова: еще с позавчерашнего дня Йорк забит толпами народа. Некоторые люди пришли за многие мили, чтобы посмотреть на крестный ход, который начинается на рассвете и заканчивается уже в темноте при свете факелов. В дни праздника все окрестные деревни будут походить на Помпеи: каждый счастливчик, чей дом стоит у той дороги, по которой пройдет крестный ход, будет сдавать внаем свои передние комнаты – иной раз за целых девять, а то и десять шиллингов – тем, кому хочется полюбоваться процессией спокойно, не рискуя быть задавленным в уличной толпе.

Морлэнды собрались наблюдать за крестным ходом из дома Дженкина Баттса; этот дом был очень удачно расположен на улице Лендал, почти напротив больницы Святого Леонарда. Они приехали все: Элеонора, Эдуард, Дэйзи, Нед, Маргарет, Том, Эдмунд и маленький Пол, которому уже исполнилось четыре. В город на этот самый любимый праздник в году отправились и слуги, и арендаторы. Не было только Ричарда: он покинул дом около двух лет назад, унося с собой лишь то, что на нем было надето, и заявив, что намерен пройти пешком всю Англию и «говорить с народом». Элеонора даже не пыталась отговорить сына, но ей было отчаянно жалко расставаться с ним. Она ведь так радовалась, чувствуя, правда, легкие угрызения совести, когда он вернулся из Колледжа Святого Уильяма, не испытывая ни малейшего желания стать священником или монахом. С тех пор Элеонора надеялась, что Ричард так и останется в «Имении Морлэндов», женится и обзаведется семьей. Элеонора родила тринадцать детей, и только один из них жил дома – это казалось несправедливым.

И Дженкин, и Элеонора состояли, конечно, в гильдии мануфактурщиков и гильдии Тела Христова, почетными членами которой являлись герцог и герцогиня Глостерские; Дженкин и Элеонора потратили немало времени и денег на организацию шествия, Дженкин к тому же отдельно заплатил за то, чтобы повозки остановились перед его домом и было разыграно действо на библейские сюжеты. Баттс сделал это ради Сесили, которая только начала оправляться после родов, дав жизнь своей второй дочери, Алисе, первой, Анне, уже исполнилось два года, и она появилась на свет буквально через несколько дней после казни герцога Кларенского. Если бы не забота свекра, то Сесили не смогла бы сегодня полюбоваться процессией.

Всего в ней должно было участвовать около пятидесяти запряженных лошадьми повозок, задернутых до поры до времени шторами, чтобы скрыть от посторонних глаз приготовления к тем сценам, которые будут разыгрываться на остановках. Каждая повозка снаряжалась своей гильдией, и в каждой разыгрывалась своя сценка на библейский сюжет. Процессия прошла по Тофт Грин, по Микллит, а потом медленно кружила весь день по улицам Йорка, замедляя ход на «остановках» – специальных местах, отмеченных флагами с гербами города, – и разыгрывала свои представления. Так как актеры постоянно подкреплялись бесплатной сдой и выпивкой, выставленной для них гильдией Тела Христова и мэром, то сценки эти, даже самые серьезные, к концу дня становились все веселее и веселее.