Подкаст «Слушай ложь»

– Хочу выпить, – говорю я, прекрасно понимая, что с Мэттом мне пить нельзя. Надо поощрять его трезвость. Так делал бы взрослый, ответственный человек в присутствии кого-то с зависимостью. – Чего-то покрепче, – добавляю я.

Мэтт смеется.

– Я с тобой.

Взрослых и ответственных тут нет.

Он не спрашивает, чего мне налить; просто берет водку и клюквенный сок, поскольку знает, что мне нужно после тяжелого дня.

Сажусь на диван (мой диван), Мэтт смешивает нам напитки.

– Я рад, что ты наконец пришла, – говорит он, встряхивая шейкер.

– Почему все как было?

Он переливает жидкость в стакан.

– В смысле?

– Джулия не хотела тут что-то поменять?

– С чего вдруг? У тебя отличный вкус.

– А…

Мэтт подходит ко мне с двумя стаканами, протягивает мне один.

– Что значит «а»? – Садится рядом со мной.

Делаю глоток и ставлю стакан на кофейный столик.

– Это значит, что я поняла, что ты просто не дал ей что-то изменить.

– Я бы так не сказал. Я упомянул, что мне нравится, как тут все обустроено, и ее это не волновало.

Звучит сомнительно, но я все-таки не знаю Джулию. Может, она не любит обустраивать пространство. Может, она и вправду считала, что у меня хороший вкус.

– Ты мне скажешь? – спрашивает Мэтт.

Я приподнимаю бровь, делая вид, что не понимаю, о чем он. Хотя это не так.

– Что ты вспомнила, когда мы были на улице. – Он тоже ставит стакан на кофейный столик. Половину щедро налитого коктейля он уже выпил.

Смотрю на фото над камином. Свадьба Мэтта и Джулии, невеста – в платье-рыбке без рукавов, с идеальными плечами, слепленными богами пилатеса. Когда-то там висела наша свадебная фотография. Кажется, даже в той же рамке. Они просто вытащили старое фото и вставили новое.

Странные они…

– Я там с кем-то целовалась, – говорю я.

Перевожу взгляд на Мэтта. Он двигает челюстью, как всегда делает, когда злится. Его губы поджаты.

– Да ладно тебе.

– Я ничего не говорил!

– Я знаю, как ты выглядишь, когда злишься. А у тебя нет права злиться. Ты той ночью трахал Нину.

Он выдыхает.

– Той ночью – нет, но ты права. Не могу тебя осуждать.

Мне не удается скрыть удивление.

– Я пытаюсь быть честнее, – говорит Мэтт, замечая мой взгляд. – С тобой. Насчет всего. Я думал, если буду делать вид, что у меня идеальный брак, он каким-то чудом и вправду станет идеальным. Но надо было быть с тобой честнее. Думаю, ты не стала бы изменять, если б я не изменил первым.

На самом деле я не уверена, что это так. Я переспала с Кайлом назло Мэтту, это точно, но продолжила с ним спать, потому что меня это будоражило.

Решаю не говорить это Мэтту.

– Кто это был? – спрашивает он. – Я разозлюсь?

– Разве ты когда-нибудь не злишься? – слова вырываются сами, я не успеваю их остановить. Когда-то мне очень нравилось его раздражать.

Но Мэтт только печально улыбается.

– Справедливое замечание.

Боже… Беру стакан и делаю большой глоток.

– Не знаю, – говорю, опуская стакан. – Я помню, что стояла там, на улице, целовала его, но не могу вспомнить его лицо. Но помню, что Савви нас прервала, и она злилась.

Мэтт поднимает брови.

– Злилась?

– Да. Она была недовольна. Мы, кажется, ушли после этого, потому что она сказала: «Идем».

– Наверное, это был Колин, – говорит Мэтт.

– Нет, точно нет, – возражаю я. – Мне он даже не нравился, и я не стала бы целоваться с парнем Савви.

– Он был не совсем ее парнем. Они ходили на свидания с другими.

– Все равно, вряд ли бы я… – Замолкаю, размышляя над его словами. Морщусь и качаю головой. – Он тогда переспал с моей мамой. Хочешь сказать, что он поцеловался со мной, а потом стал подкатывать к моей матери?

– А почему нет? Вы все-таки похожи. – Мэтт смеется, заметив мое выражение лица. – Очень может быть, что он и не знал, что Кэтлин – твоя мама. Он тупее камня.

– Это правда… – Провожу рукой по лицу. – Но я этого не вижу. Даже если я была пьяная. Это точно был кто-то другой.

Мэтт протягивает ко мне руку, приподнимая юбку, чтобы положить ладонь мне на колено.

– Это неважно, – мягко говорит он.

Хлопаю его по руке.

– Конечно, это важно! Это первая важная вещь, которую я вспомнила за все эти годы.

– Это ее не вернет. Ничто ее не вернет. – Он сжимает мое колено. – Я знаю, этот подкаст давит на тебя, но все скоро кончится. И неважно, что он скажет. Неважно, в кого Бен ткнет пальцем: в тебя, меня, Колина, Нину, кого угодно… Он не полиция.

– Да, неважно, что он скажет, но мне важно, кто ее убил. Я хочу знать, кто это сделал, – я, ты, Колин, Нина, моя мама.

– Твоя мама?

– Она той ночью была не дома! Все может быть! Ее алиби – парень Савви.

Мэтт смотрит на меня одновременно с улыбкой и жалостью. Я делаю еще глоток, размышляя, стоит ли делать что-то с тем фактом, что его рука поднялась с моего колена на бедро.

Бросаю взгляд на свадебную фотографию над камином. Если прищуриться, можно подумать, что это наша фотография. Если прищуриться, весь дом снова станет моим. Вся жизнь снова станет моей… Мой пульс учащается. К горлу подкатывает тошнота.