Подготовка к исполнению замысла

«Где без спроса ходят в гости
Где без зависти и злости
Милый дом
Где рождение справляют
И навеки провожают
Всем двором…»

И опять из памяти пришла песня о школе: «Окончен школьный роман, до дыр протертая книжка…»

Тут же снова о школе текст песни К. Арсен1ё1 1ева:

«…школьная пора и при всякой погоде,
пропадали пропадом мы во дворах,
через года слышу мамин я голос,
значит, мне домой возвращаться пора».

«Во, поперло!» — сам удивляюсь. Конечно, за сегодня мне все не осилить. Но сколько смогу. Как раз вырисовываются песни для директора, Евгении Сергеевны, Наташки и областной певицы. Во всяком случае, мелодии можно будет завтра записать. «Черт с ней, с песней об упоительных вечерах в России», — решаю. Песни о городке и школе важнее.

Деловая встреча.

Только возвращаюсь к «школьной поре», как у сарая послышался рокот мотоцикла и голос Стаса:

— Серега! Ты здесь?

Похоже, нас навестили деревенские пацаны. «Легки на помине!» — отмечаю и выхожу на улицу. После электрического света в сарае, на улице нестерпимо режет глаза от солнца. Щурясь, здороваюсь со Стасом и Ухналем. Юрка, похоже, искренне рад меня видеть. Открываю обе створки ворот, и располагаемся у входа в тени.

— Процесс идет? — интересуется Стас, хитро улыбаясь.

— Кое-что, вырисовывается, но конца пока не видно, — отвечаю озадаченно.

Вижу удивленное лицо Ухналя. Перевожу взгляд на Стаса.

— Я в общих чертах рассказал о нашем положении, — понимает он меня без слов. — Ребята согласны забрать сегодня все иконы у меня, — сообщает дополнительно.

— Наши уехали? — интересуюсь.

— Уехали, только пленки мало взяли с собой. У всех на дачах или в деревне, — сообщает. — Может, не будет дождя эти дни? Сколько смогут, сегодня обещали привезти.

— Сможете, сегодня все забрать? — обращаюсь к Юрке.

— Много там? — спрашивает Стаса.

— Много и сегодня еще привезут, — улыбается тот.

Юрка ненадолго задумывается и кивает:

— Можем на грузовике вывезти, если водиле пару «пузырей» выставите.

— Без проблем. — Рожа не треснет? — одновременно отзываемся со Стасом.

— До своих доведи, что наши иконы чистые, чтобы от милиции не шарахались. Иконы желательно упаковать в аккуратные свертки. Толпой по вокзалу с ними не таскаться. Времени у вас будет много, успеете скинуть. Это будет последний рейс в Москву на ближайшие месяцы. Не проколитесь, — инструктирую деревенского парня. — Стриж едет? — интересуюсь.

— Вряд ли, — отвечает без объяснения причин. — А если мы там где-нибудь «заныкаемся» и вас подождем, — спрашивает.

— Тогда точно засветитесь. Стуканет обязательно кто-нибудь в милицию о подозрительной компании подростков, — не соглашаюсь. — Двое ребят со свертками на вокзале точно не вызовут никаких подозрений. Остальные могут на перроне подождать. Или следующие один, двое за первой парой двигаться. Только трезвые, — продолжаю наставлять.

Юрка кивает.

— Все пройдет хорошо, если будете вести себя уверенно и не «зыркать» испуганно по сторонам, — успокаиваю. — Ваш водитель посторонний человек? Не заинтересуется грузом? — беспокоюсь о возможной проблеме.

— Свой, — отмахивается Ухналь.

— Деньги есть? — проясняю последний вопрос.

— Найдем, — вновь машет рукой.

— Тогда загляни с утра через пару дней. Мы окончательно определимся с датой поездки, — подвожу итог.

Маринка.

Утром, нагруженный, как ишак свертками, отправляюсь в Новый район. Оглядывая новостройки и многочисленные строительные краны, пытаюсь угадать свой будущий дом.

Маринка жила на пятом этаже кирпичного дома. На звонок открыла невысокая, хрупкого вида женщина со знакомыми чертами лица.

— Здравствуйте. Марину можно? — интересуюсь.

Мама одноклассницы, еще раз придирчиво осмотрев меня и покосившись на свертки, обернулась и крикнула в глубину квартиры:

— Доча! К тебе!

Маринка выглянула из-за маминого плеча. Увидев меня, завизжала, наверное, на весь квартал, кинулась, чуть не снеся субтильную мать, и повисла на шее.

— Ну, наконец-то! Почему так долго? Я чего только не передумала! Ты когда приехал? Почему перед лагерем не зашел? Я с моря рвалась быстрее домой из-за тебя! — обрушился на меня водопад вопросов, упреков и эмоций. — Ты никого там не нашел? — пытливо вглядывается в лицо влажными глазами.

— Марина! — предостерегающе напоминает о своем присутствии мама.

Маринка приходит моментально в себя, поворачивается к ней и, держа меня за руку, представляет:

— Мама, это мой…, — бросает на меня взгляд и поправляется: — мой одноклассник Сережа Соловьев. Это он придумал танец Домино, Шаффл и подсказал нашей Вере об Ирландском и космическом танце. — Это моя мама — Екатерина Федоровна, — представляет мне ее. — Пойдем скорее в мою комнату, — тащит меня за руку за собой, считая, что этикет соблюден.

— Очень приятно, — бормочу слова приличия на ходу, пытаясь прихватить пакеты.