Подготовка к исполнению замысла

Передал мне просьбу Соломоныча — после лагеря незамедлительно навестить его. Поинтересовался датой поездки. Икон уже накопилось порядочно у него в сарае, а также заказов от ребят. Из-за появившихся подружек в заказах преобладали женские тряпки и обувь.

— Хочу вас огорчить. Менты интересовались мною. Приходили в школу и разговаривали с директором. Сегодня утром узнал. Сомневаюсь, что Рыгины пацаны на допросах молчали про наши дела с иконами, — грустно поведал друзьям, немного исказив истину.

«Лучше перебдеть, чем недобдеть!» — решил про себя.

— Может к директору по другому поводу заходили или насчет Рыгинских? Блатных бить не надо было? Что делать будем? — обеспокоился Стас.

— Про меня расспрашивали. Директор сам по секрету сообщил. Но речи об иконах не было. А может он не все мне рассказал. Даже если бы вы Рыгинских целовали, все равно они не стали бы молчать в милиции про нас. Считайте, что менты все про нас знают, — подытожил.

— Что же нам делать? — повторил вопрос Стас. — Придумай. Ты же «голова» у нас, — польстил в шутку, улыбаясь.

— Значит известно, где иконы хранятся. Почему не нагрянут к Стасу в сарай, как к Амбалу за бочками с пивом? — заинтересовался Леднев.

— Потому что иконы в данный момент не являются краденым товаром, и ничего незаконного в их хранении нет. Если, конечно, в милицию не обратится хозяин какой-нибудь иконы с заявлением о краже. Тогда ментам долго искать не придется. Когда же мы продадим товар и получим деньги, то попадаем под статью о спекуляции. Даже если эти «доски» подобраны на улице. А мне дополнительно, если докажут — вовлечение несовершеннолетних в преступную деятельность, — провожу с друзьями юридический «ликбез». — Но даже не это самое страшное. Мы не знаем, куда Соломоныч иконы сдает дальше и кому? Возможно, отправляет за границу. А это уже операции с валютой. Значит, заинтересует КГБ. Представьте, что к нам от ментов или от КГБ поступает меченая икона какой-нибудь старушки. Мы везем икону к Соломонычу, продаем. А на выходе нас берут с мечеными деньгами. Факт преступления налицо. Когда накануне сделки к Соломонычу нагрянут менты, он будет нас покрывать? А если меченую икону найдут на таможне? Выявляется целая преступная организация и мы в ней.

— Что же нам делать? — повторяет вопрос Стас, не на шутку встревоженно.

— Срочно перевезти иконы в другое место, — предлагаю. — Иконы, имеющие владельцев, вернуть. Торговлю иконами прекратить, если не навсегда, то хотя бы на год. Раз Фил начал собственную торговлю, то «флаг ему в руки». К Соломонычу я съезжу пустым и сообщу о наших временных трудностях.

— Жалко. Столько товара набралось! Еще заказов от ребят полно, — сокрушается.

— Как ты думаешь, ребята не похвастались подружкам, как «зарабатывают» деньги и откуда импорт? Как долго у девчонок удержится в секрете эта информация? — ехидно интересуюсь.

Стас даже застонал от огорчения.

— Что, без вариантов? — все же интересуется.

«Привыкли к „халявным“ деньгам ребята», — мысленно отмечаю. Все же их понять можно. Других возможностей добыть деньги, пока у них нет. Даже если пойти временно работать на завод, таких «бабок» не получить. Что бы я делал, если не продавал песни? Пришлось бы рисковать с иконами, только максимально обезопасив себя.

— Весь товар срочно тайком перевезти в другое место. «Хозяйские» иконы вернуть. Ребят предупредить об угрозе и пусть следят за своими языками, — перечисляю первоочередные меры. — Еще один раз съездить можно, — сообщаю. — Без Фила. Поедем втроем пустыми.

Вижу удивленные лица друзей. Но они все же кивают, ожидая продолжения.

— В Москву иконы пусть доставят деревенские пацаны, только до камеры хранения. Мы приедем на день позже и отвезем товар Соломонычу. Первым войду один пустой и переговорю с ним. Если все в порядке, партиями оставшейся товар будете доставлять с вокзала. После сдачи товара уходите от него без денег. После сделки я заберу их у него. Меня будет охранять специально нанятый человек. Встречаемся в условленном месте и отправляемся за шмотками, — рассказываю свой план.

Меня и ребят, в таком случае, трудно будет привязать к спекуляции, если никто из нас не «расколется» на допросе. Фото и видеосъемка в настоящее время не являются доказательствами в суде. Если в нашей милиции захотят организовать слежку, то у них не хватит сил следить за всеми троими. Придется добираться до поезда раздельно. Пацаны сядут в поезд на нашем вокзале. Я с Михой на его «Иже» прокачусь до узловой станции сорок километров и сяду там. Вряд ли у наших внутренних органов будет транспорт под рукой. Да и нет смысла из-за незначительного и малоперспективного дела затевать масштабную операцию. Тогда слабым звеном остается Соломоныч. Если замечу подозрительные признаки в его поведении, то операцию сворачиваю. Кроме нас троих никто не должен знать о наших планах все.

Пересказываю ребятам свои выводы и предлагаю Стасу организовать мне встречу с Генкой Стрижем и Ухналем.

— Какой процент они получают с продажи? — интересуюсь.

— Сам же назначил шестьдесят процентов, — удивляется Стас.