Подготовка к исполнению замысла

Вижу, что он чувствует себя неуверенно. Вероятно, Сергей рассчитывал, что я с радостью ухвачусь за его предложение, и мы начнем «двигать» мои песни и себя к успеху и славе. А попутно заработаем.

— Откуда ты можешь знать? — спрашивает, не желая сдаваться.

Мне надоел этот разговор. Пусть Сергей, хоть какой расчудесный парень и отличный профессионал, но мне его помощь действительно не нужна.

— Ответь мне тезка на два вопроса честно, — предлагаю. — Ты можешь помочь зарегистрировать мои песни в областном ВААПе? За какую максимальную цену ты сможешь продать гениальную песню? — спрашиваю и прямо смотрю ему в глаза. «А глазки-то вильнули!» — замечаю.

Сергей совсем смешался. Не такого разговора он ожидал от неопытного подростка. Сообразил, что я в курсе их кухни.

— С ВААПом надо подумать. Есть выходы на нужных людей, — неопределенно протянул. — А продать отличную песню можно тысяч за пять, — предполагает, опять вильнув взглядом.

— Сережа, я знаю областные цены, так как уже продал две песни и сейчас продаю еще одну. Не надо меня разводить! У меня есть выход на вашу филармонию и тоже есть связи. Я вижу, что ты со мной лукавишь. Я тебя предупреждаю, что все песни, которые я пел вчера, и буду петь потом здесь в лагере, уже проданы и вероятно зарегистрированы. Если ты сомневаешься в моих словах, то поинтересуйся у Севы. Ты должен его знать. Круг областных музыкантов узок, — заявляю с раздражением.

Сергей оторопело смотрит на меня некоторое время. Потом недоверчиво интересуется:

— Сева, это…?

— Не знаю, кого ты имеешь в виду. Я говорю про того, который интересуется шансоном, — отвечаю.

— Откуда ты его можешь знать, — в задумчивости тянет. — А какие песни, те две, ты продал? Не скажешь? — спрашивает.

— Я их продал. Теперь они чьи-то. Не интересовался, — отвечаю устало.

— Их уже поют? — не унимается.

— Говорят, довольно популярны здесь и в столице, — отвечаю, пожимая плечами.

Сергей, глядя на меня с удивлением качает головой и молчит. Наконец решившись, заявляет:

— Забудь весь наш предыдущий разговор. Признаю — я сглупил. Считай, что я всегда буду на твоей стороне. Ты всегда можешь обратиться ко мне за помощью. Конечно, у меня нет тех возможностей, которые имеют Севины друзья, но сделаю все, что в моих силах.

— Спасибо, — протягиваю руку.

Жмем руки и расходимся.

Лагерь комсомольского актива. Танька.

На очередных танцах чувствую, что меня щиплет кто-то сзади за бок. Оглядываюсь и вижу улыбающуюся девчонку из нашего отряда.

— Пойдем танцевать? — предлагает она.

Кружимся в медленном танце, а я вспоминаю. Давно заметил ее взгляды на меня, но не понял их. В ее взгляде не было заинтересованности, задумчивости, призыва, вопроса или любопытства. Она не старалась выделиться среди девчонок. В той памяти она оказывала мне знаки внимания под конец смены, но я не повелся. Слишком заурядно она выглядела. Косметикой не пользовалась или я не замечал. Почти всегда носила две глупые косички с вплетенными белыми тряпочками. Даже не бантики. Иногда заплетала косу, тоже с белой тряпочкой. Сегодня, она на танцах была с распущенными волосами. Помню ее только в белой блузке и длинной темной юбке ниже колен. В обуви, похожей на кожаные тапочки без каблука. Предполагаю, что она из сельской школы или поселка сельского типа. Ростом с меня. Под руками ощущаю горячее подвижное девичье тело.

— Извини, но я не помню, как тебя зовут, — начинаю разговор.

— Таня, — отвечает с готовностью без тени обиды, улыбаясь.

— Меня…

— Я знаю, — смеется, прерывая меня. — Тебя, наверное, весь лагерь знает. Во всяком случае, девчонки, — добавляет.

Танцуем, размышляя о своем. Я, во всяком случае, думаю над ее словами. Почему меня должны знать все девчонки? Неожиданно Танька заявляет:

— На что ты еще способен, кроме танцев и пения?

Чувствую, что сердце радостно забилось. Неужели? «Этот шанс упускать никак нельзя!» — мелькает радостная мысль.

— У меня множество умений. Могу продемонстрировать. Тебе должно понравиться, — утверждаю.

— Хотелось бы тебе верить, — лукаво улыбается.

Танец заканчивается, и мы возвращаемся на место.

— Встретимся у нашего умывальника через пять минут, — торопливо предлагаю шепотом.

Кивает, удивленно глядя на меня. Выбираюсь из толпы, окружающую танцплощадку и иду к нашему корпусу. Что значит ее удивление? «Неужели я ошибся?» — мучает мысль. Я решил ее отвести на отрядное место в лесу. С каждыми танцами на территории лагеря, все труднее стало находить место для уединения. Через некоторое время замечаю бесшумно приближающееся белое пятно.

— Пойдем на наше отрядное место? — предлагаю вполголоса.

Скорее догадываюсь, чем вижу, что она кивает. Беру Таньку за руку и иду вперед, по еле угадываемой тропинке. Она пытается отдернуть руку. «А рука-то натружена, с жесткой мозолистой ладонью и сухой шершавой тыльной стороной», — отмечаю про себя. Девчонке часто приходилось работать с лопатой и вилами. Таскать тяжелые ведра, ворочать мешки и ковыряться в земле. Не обращая внимания на ее попытки, веду ее интуитивно к отрядному месту. Тропинки не видно совершенно.