Подготовка к исполнению замысла

— Сергей Соловьев, восьмая школа, — представляюсь.

— Рита. Рита Русакова, вторая школа, — тихо отвечает.

Впервые читаю свою взрослую амбулаторную карту с вклеенной детской. Нахожу запись о своей будущей проблеме — сотрясение головного мозга. Согласно, медицинских требований — это крест на поступление в военное училище. Однако на каждой отборочной медицинской комиссии врачи сообщали мне о недопустимости этой записи при поступлении. Обещали изъять из карты и писали «Годен». Так с записью прошел три комиссии. Только в военном училище при поступлении проблем не возникло. Перед первой отборочной медкомиссией пришлось марганцовкой вытравить татуировку с левого плеча. Стыдно стало, как будущему офицеру.

В свое время баловались с бараковскими ребятами. Сейчас еще хожу с пауком, у которого вместо брюшка человеческий череп, а на спинке — крест. Красиво. Выглядит, как живой с тенями. Семен постарался. Серега рисовал и колол лучше всех в поселке, а может и в городе. Набил руку так, что поселковые и городские ребята обращались. Даже платили немного или рассчитывались по бартеру (бутылкой). Прототип будущего «Тату салона» организовал в своем сарае. Даже типа альбома образцов татуировок создал. «Может из-за этого умения Семен спился потом?» — мелькнула мысль. Везде, где мне приходилось раздеваться, окружающие обращали внимание на мое предплечье.

«Может свести?» — закралась мысль. Намочить руку и тряпку, густо посыпать на нее марганцовки, размером больше татуировки и приложить. Потерпеть десять — пятнадцать минут и готово. На месте тату — черное пятно. Через пару недель корка отвалится и останется шрам от химического ожога. Жалко. Оставлю. В лагере из-за раны плавать нельзя будет.

Рассматриваю новую знакомую. Как говорят — в теле. Талия едва заметна. Когда сидит, выпирает животик. Грудь третьего размера. Предполагаю, что в будущем девчонку разнесет. Отмечаю пухлые губы. Будущие силиконовые «Барби» могут обзавидоваться.

Получив направления на сдачу анализов и обход врачей, заранее сокрушаюсь. Намечается проблема набрать своего г…на в спичечный коробок в барачных условиях. Договариваемся с Риткой о завтрашней встрече в очереди «на кровь».

После обеда на реке сообщаю Стасу про наблюдение за мной со стороны блатных. Ребятам ничего не угрожает, но стоить быть настороже. Особенно во время поездки в Москву.

— Давай отловим наблюдателя и по башке настучим, — предлагает Стас со злостью. — Чего им надо? Не х…й лезть в наши дела, — возмущается.

— Успокойся, это ненадолго. Я уже принял кое-какие меры. К тому же шестого уезжаю в комсомольский лагерь почти на месяц. Посторонних в поселке не будет, — сообщаю. — Но ребят предупреди, что если к ним будут подкатывать с разговорами и вопросами Рыгины пацаны, то им можно в «репу» заехать, — предлагаю. — Пусть знают, что с нами надо дружить.

Гляжу на разозленного Стаса и понимаю, что Рыгу и его шестерок ожидает «веселая» жизнь без всяких разговоров и вопросов в ближайшее время.

Глава 10 Июль. Лагерь комсомольского актива «Корчагинец»

На первом рейсовом автобусе едем с Риткой в областной центр. «Тени» за собой не заметил, если не сменили Толика или не ожидали моего раннего отъезда. Посмотрю на пристани.

Достаю Путевку в лагерь. Напечатана типографским способом. Только мои данные вписаны жирной секретаршей от руки. Там даже указывалось место и время собрания лагерной смены — Речной вокзал, десять часов утра. Кроме того перечислялось, что необходимо везти с собой. Как будто комсомольские активисты не смогут сообразить, что пригодится им в течение трех недель. Вот только не понял, зачем общая тетрадь? Писем писать не собираюсь.

На набережной возле оригинального здания Речного вокзала рябило в глазах от собравшихся ребят и девчонок. Девчонок было значительно больше. Где-то пели, образовав круг, положив руки на плечи и покачиваясь. Я знал, что это называется «Орлятский круг». Сразу пришла из памяти песня:

Ну что же, время лечит,
Положим руки на плечи.
До встречи, до встречи, до встречи.

*Лемыш А.*

Сам предложил на слете так петь песню Визбора. Где-то смеялись и разговаривали. Большинство же сидели на чемоданах, стояли или слонялись по причалу. Какая-то женщина орала неразборчиво в мегафон. Ближайшие ребята доброжелательно поинтересовались у нас:

— Новенькие? В лагерь? Откуда? Идите на регистрацию туда, — кто-то указал рукой направление. Я, как джентльмен тащил Риткин чемодан и свою сумку. В толпе разыскали столы с какими-то женщинами и сдали свои документы. Нас внесли в списки и сообщили номера отрядов. Разных. Так я оказался в четвертом отряде, а Ритка в третьем.