Подчини меня нежно

– Ты будешь молчать, пока мы не закончим есть. Хотя бы одно слово до того момента, когда я положу вилку – и я проведу тебя голой через весь зал, а потом трахну на барной стойке, ясно?

– Да, мастер.

По моему телу неслись мурашки. Последним, о чем я думала, глядя в его глаза в тот момент, была еда. Его выражение лица было таким жестким, какого я не видела за всю ночь – разве что в самом начале, в машине, когда вынудила его повторить приказ снять трусики.

Официантка-сабмиссив в одной юбочке, с полностью обнаженной большой грудью, принесла нам две огромные тарелки с салатами.

– Цезарь с креветками и охотничий с уткой, – сказала она, и я открыла было рот, чтобы попросить свой Цезарь, но тут ладонь Макса хлопнула по столу прямо перед моим носом:

– Ни слова, саба! – рявкнул он.

Официанта вздрогнула, пугливо отступая на шаг, но Макс тут же мягко улыбнулся ей:

– Это было не тебе, малышка. Иди сюда.

На моих глазах он привлек девушку к себе на колени, коснулся губами ее шеи, приласкал пальцами спину и затылок, глядя в глаза:

– С меня сессия, – прошептал он ей прямо в губы, и я заметила, как лицо девушки зарделось от удовольствия. А у меня в сердце что-то екнуло, и челюсти сжались сами собой.

– Спасибо вам, мастер, – выдохнула она, взяла его руку и поцеловала, а затем как ни в чем ни бывало вернулась к своей работе.

Ни слова не говоря, Макс подвинул к себе тарелку и небрежно подтолкнул второй салат в мою сторону:

– Ешь.

Аппетита у меня поначалу не было – мешало возбуждение и приступ ревности. Хотя я знала, что часто бываю собственницей, но до сих пор это не распространялось на случайных сексуальных партнеров. И тем не менее, видеть Макса, обещающего игру другой девушке, было почти невыносимо.

Нижняя-официантка быстро вернулась снова, поставив перед нами два больших бокала с апельсиновым соком, и снова ушла, на этот раз молча. Я вынужденно обратила свое внимание на салат – это было необходимо хотя бы для того, чтобы скрыть свое состояние от Макса. И постепенно, вилка за вилкой, я ела все более жадно, словно мой организм вдруг вспомнил, сколько потратил энергии за эту ночь.

Слопав за одно мгновение примерно половину своего блюда, он сделал большой глоток сока и посмотрел на меня:

– Итак, по поводу аукциона. В следующую субботу ты должна прийти в продуманном наряде без верха. Туфли на шпильке обязательны, рисунки на теле допускаются, остальное – по твоему усмотрению. Волосы распущены. Трусиков на тебе быть не должно или это могут быть прозрачные стринги. Юбка – любой длины, но если длинная, то она тоже должна быть прозрачной, понятно?

Я едва не ответила ему, но в последнее мгновение спохватилась – и молча кивнула.

– Можешь отвечать, когда я к тебе обращаюсь. За «Да, мастер» я не потащу тебя на стойку, – самодовольно ухмыльнулся он, и тут мне захотелось ударить его чем-нибудь тяжелым. А потом чтобы все равно трахнул. Моя киска жутко изнылась, пока мы ели, и теперь болезненно пульсировала, соски снова распирали платье.

– Возбуждает? – спросил он, улыбаясь еще шире при одном только взгляде на мои соски.

– Да, – процедила я, краснея.

– Да, мастер, – требовательно прорычал он.

В этот момент его окликнули сзади, и к нам подошел незнакомый дом, которого я еще не видела. Этот выглядел гигантом, почти как амбалы у входа. Темная рубашка, черные брюки, слегка полноват, но его не портило. В руке он держал цепь, которая крепилась к ошейнику его сабы, которая следовала за ним… на четвереньках. Красные туфли на шпильке, синие стринги и больше ничего. В глазах девушки, к моему приятному удивлению, горел яростный мятежный огонь. Было похоже, что терпение ее на исходе.

– Дашенька сильно проштрафилась, да? – прокомментировал зрелище Макс.

Глаза обоих домов смеялись. Я отложила вилку, с тревогой глядя на девушку – стараясь смотреть только на лицо, а не на полную обнаженную грудь. Невооруженным глазом было видно, что она злится – и эти двое провоцировали ее. Я сразу прониклась к ней искренним сочувствием, воспринимая ее злость как глоток свежего воздуха в этом мире, где меня окружали сплошь покорные сабы с глазами в пол.

Здоровяк, тем временем, дернул за цепь.

– К ноге, – скомандовал он. Тяжело дыша, девушка подползла ближе, после чего ее дом потерял к ней всякий видимый интерес и повернулся к Максу.

– Представляешь, – пожаловался он, – Дашенька почему-то решила, что своего дома можно кусать во время пет-плей, прямо в клубе. Совсем от рук отбилась.

– Она укусила тебя? У всех на глазах, во время сцены? – уточнил Макс таким тоном, будто девушка обвинялась в убийстве.

Лицо сабы на поводке мгновенно стало тревожным, и я тоже невольно сглотнула, уже начиная кое-что понимать в мимике и интонациях Макса. Сейчас его лицо не предвещало ничего хорошего для провинившейся.

– Да. Я прошу твоего разрешения на сцену на барной стойке, – с таким же пугающим серьезностью лицом заявил крупногабаритный дом.

– Нет! – умоляюще воскликнула девушка, сложив ладони, но оба мужчины посмотрели на нее так холодно, что та сразу замолчала.