Подчинение

Воздуха в организме практически не остается. Перед глазами темнеет. Меня удерживают лишь сильная рука поперек талии и его тело сзади. Я почти ничего не чувствую, все вокруг перестает быть важным. Погружаюсь в тьму. Она забирает меня в цепкие объятья. Пока…

Пока перед глазами моментально не возникает свет, а шея не получает долгожданную свободу. Крепкий узел внизу живота моментально развязывается. Меня подбрасывает высоко-высоко на небеса. К этому самому свету. Пытаюсь надышаться им, впитать в себя его лучи. Боже…

Я только что побывала в раю и вернулась обратно. Передо мной все та же пелена из дождя, сильные руки, не позволяющие мне упасть и тепло позади. Холодные капли приземляются на наши тела, но их уже невозможно проигнорировать.

— Что… что это было? — спрашиваю, повернув голову к довольному Профессору. Его тяжелое дыхание опускается на мою кожу, холодит, вызывает непрошенные мурашки.

— Ты только что испытала асфиксию. Как себя чувствуешь?

— Это было… великолепно.

— Отлично.

Он отвязывает меня от перил, берет на руки, ибо ноги не в состоянии меня держать, и несет в гостиную. Мы насухо вытираемся и одеваемся. Только сейчас понимаю, что на этом наша встреча закончена. Что мне придется уйти. Не навсегда, но все же. Эта мысль почему-то не выходит из головы. Гложет. Неприятно сдавливает грудь.

— Я вызову такс…

— Не прогоняйте меня, Профессор, — неожиданно срывается с уст. — Я не хочу уходить.

Профессор Салливан вглядывается в меня некоторое время. Мы стоим не слишком далеко, но и не слишком близко. С этого расстояния трудно предположить, какой вердикт меня ждет. Вместо ответа мужчина откладывает телефон на кофейный столик, подходит ближе и, заправив за ухо прядь моих волос, произносит:

— Адриан.

— Что?

— Меня зовут Адриан.



Глава 27

— Я так скучаю по тебе, — звучит родной голос с толикой грусти, заставляющий сердце предательски сжаться от отчаяния.

— И я скучаю, милый. Когда ты позвонишь?

— Не знаю. Черт, родители пришли! Я завтра позвоню! Люблю тебя, сестренка.

— И я тебя…

Эти слова Дэни не слышит — связь прерывается. Вот и поговорили. Раз в неделю. По три минуты, не больше. Мистер и миссис Уильямс не позволяют моему герою общаться с сестрой-наркоманкой. Его друг Кайл иногда помогает восстановить с нами контакт, но происходит это редко. Порой мне приходится выйти во время занятия в коридор, чтобы увидеть на экране смартфона своего любимого брата. Как сейчас. Надеюсь, мистер Паркинсон не станет сердиться, учитывая, что я хорошо сдаю экзамены и присутствую на всех семинарах.

Одно успокаивает: с Дэни хорошо обращаются. Не мучают голодом, не ругают, не влияют пагубно на учебу. Каждый раз говорю себе, что скоро мы пообщаемся живьем. Не через экран смартфона с плохим качеством из-за плохо пойманного интернета, а глаза в глаза.

Я сделаю все возможное, чтобы получить брата назад…

Как и посоветовал Профессор, я обратилась в органы опеки, узнала все, что касается опекунства. Достала все нужные документы, даже вернулась в наш дом, где полностью обвалилась крыша в комнате Дэни. Только что с этими бумагами делать — неизвестно. Адриан предложил показать их его знакомому адвокату. Ждем результата.

Адриан…

Знаете, немного непривычно называть его по имени. Непривычно обращаться с ним на равных, пока мы не на сессии, непривычно слишком часто стоять близко, будто имею на это право. Он позволяет. Позволяет сблизиться с ним не просто в рамках отношений доминант-сабмиссив. Эти границы постепенно расширяются. Медленно, но верно. Не знаю, чувствует ли он эти самые границы, но их ощущаю я.

Наши отношения слишком странные.

О них не распространяются.

Эта тайна только для нас двоих.

И я хочу, чтобы она продержалась дольше указанного в договоре срока.

Конечно, мы не перестаем играть свои роли. На людях и наедине. И такие моменты, когда мы завуалировано обсуждаем следующую встречу у всех на глазах, заставляют кровь в венах вскипеть, а ноги подкоситься. От приятной тяжести в животе, от предвкушения.

Сейчас, к примеру, я сижу в короткой юбке, без трусиков. Молча слушаю лекцию мистера Паркинсона. Через полчаса, когда прозвенит звонок, и мой Профессор прикажет проследовать в раздевалку спортклуба, потому что ее закрыли на реставрацию. Как только я окажусь внутри, он разорвет колготки и сделает со мной все, что душа пожелает. И я ему позволю. Позволю управлять собой, пока не закончится наше время.

Потому что нам это нравится…

Мне нравится его голос. Нравится, когда он отдает приказы. То строгими нотками, когда его терпение подходит к концу, то расслабленными, но не менее уверенными, когда он жаждет получить разрядку не меньше моего. И я схожу с ума от этих ноток. Никогда не подозревала, что они будут вводить меня в благоговение и желание подчиняться. Весь его образ заставляет мысленно пресмыкаться и молить, чтобы он коснулся меня. Чтобы связал руки, отшлепал, оставляя покраснения на коже. А затем подарил незабываемое наслаждение.