Подавляй и властвуй. Как люди теряют человечность?

В действительности шансы угодить в тюрьму за уклонение от военной службы в каждом конкретном случае разные. Уклонист имеет возможность обойти закон — для этого нужны хитрость, толстый кошелек и ловкий адвокат. Можно сослаться на религиозные мотивы, и если ты подтвердишь их соответствующими доказательствами, то почти наверняка будешь освобожден от службы в армии. Небеспристрастность в применении законов, регламентирующих порядок призыва на военную службу, — одна из тем, к которым постоянно возвращается Гэйлин в своем тонком и волнующем повествовании.

Те люди, с которыми разговаривал Гэйлин, — противники войны, если хотите, отказчики, но отказчики особого рода. Мужчина, принявший решение не вступать в вооруженные силы, имеет несколько возможностей. Он может уйти в подполье (эта стратегия лучше всего подходит для жителей негритянских кварталов, где плохо налажена система регистрации). Он может бежать из страны, но может получить официальное освобождение от воинской службы, если немного схитрит и расскажет психиатру из призывной комиссии пикантные подробности своей сексуальной жизни. Некоторые, наиболее преданные своей идее, идут в армию для того, чтобы подрывать ее изнутри, и они, несомненно, представляют собой самую большую угрозу для вооруженных сил.

Собеседники Гэйлина выбрали другой путь. Они отказались служить и приняли наказание за свой отказ. Но и тюрьма не освободила их от необходимости выбора. Каждый из них должен был решить, продолжать ему сопротивление, отказываясь от всякого сотрудничества с тюремным начальством, или стать примерным заключенным. Как правило, пацифисты выбирают второй путь, — он больше соответствует их моральным убеждениям.

Жизнь в тюрьме ужасна, и мы постепенно начинаем понимать, что это не просто годы, вычеркнутые из нормальной жизни. Это — погружение в своего рода социальный ад, где человек унижен утомительной, бессмысленной авторитарной рутиной и постоянной необходимостью защищаться от нападок сокамерников. Гэйлин стал желанным посетителем для своих подопечных: его визиты помогали им отвлечься от рутины тюремной жизни и давали возможность рассказать свою историю благожелательному и понимающему слушателю. Метод, избранный Гэйлином, представляет собой пример конструктивных возможностей научного исследования. Сам процесс исследования был подобен лучу света в безрадостной жизни этих людей. Благодаря чуткости и профессиональному такту Гэйлина его испытуемые не ощущали себя в роли подопытных кроликов. Этому же способствовало умеренное использование специальной психиатрической терминологии. Пытаясь вскрыть бессознательную мотивацию, автор не умаляет и значение осознанных мотивов. В его подходе психоаналитическая интерпретация лишь дополняет и углубляет житейские объяснения, но ни в коем случае не отменяет их. Он не склонен искать во всем невротическую симптоматику и уж ни в коем случае не исходит из предвзятого убеждения, что согласие отправиться в тюрьму является невротическим симптомом.

В качестве главного инструмента исследования Гэйлин использовал метод психиатрического интервью, и здесь он верен фрейдистскому принципу, который гласит: «Только перестав задавать вопросы, ты обнаружишь правду». Лишь изредка он

позволяет себе направить беседу в определенное русло, а именно в то, которое интересует его. Но главным образом он слушает своих собеседников, — слушает, желая понять их мысли и чувства.

Его исследование демонстрирует как сильные стороны, так и ограниченность метода психиатрического интервью. Жизнь каждого человека можно очертить наглядно и ярко, но у нее свой собственный язык, и понять ее можно, только разговаривая на этом языке, — поэтому так трудно найти обобщения, которые были бы применимы сразу ко всем случаям. Гэйлин воздерживается от интерпретаций, позволяя клиенту самому написать свой портрет. Если говорить об установленных фактах, то в научном плане одним из самых многообещающих моментов представляется следующая биографическая деталь: почти все его испытуемые — первые сыновья у своих родителей. Это позволяет предположить, что ощущение своей ответственности, особые полномочия, заложенные в роли первенца — мужчины, который должен заменить своего отца, — стали мотивационной основой их поступка.

Симпатии Гэйлина на стороне пацифистов, и, как мне кажется, не столько потому, что они настроены против войны вообще, сколько потому, что они отказались участвовать именно в этой грязной, отвратительной войне. Уверен, что симпатии читателей тоже будут окрашены общим неприятием вьетнамской авантюры. Однако было бы неверно думать, что нравственное превосходство, которое мы признаем за мужчинами, отказавшимися пойти на эту войну, именно сейчас, в данный конкретный момент американской истории, автоматически обеспечивает моральным иммунитетом всех тех, кто отказался или откажется участвовать в других войнах.