Подарок принцу химер

Однажды огни пёстрых гирлянд превращаются в обычные лампочки, сверкающая мишура в лишний мусор на полу, а живая ель только вызывает тяжкий вздох от необходимости собирать опавшие иголки. Свечи и игристые пузырьки в бокалах становятся просто источником пламени и дешёвым алкоголем. Одни и те же рождественские фильмы по ТВ набивают оскомину, а не вызывают ностальгию. Это значит, что ты просто повзрослел. Что все символы праздника — это только внешняя оболочка, за которой обязательно должно быть что-то большее. И когда поймёшь, что оно непременно есть, начинаешь относиться к Рождеству по-новому. Видеть самое главное. Поразительное единение всех окружающих тебя людей, охваченных одним духом, одними заботами. И самых близких, тех, с кем готов разделить Сочельник.

Вот, что важно в этот день: провести его с действительно дорогим тебе человеком.

Последние несколько лет мои праздники проходили по накатанной схеме. Уснуть как можно раньше, желательно — в наушниках, чтобы не слышать голосов из соседних квартир. Чтобы только не думать о том, как сестра сейчас ловит очередной глюк в своей обитой войлоком палате. А мать глушит неисчислимое количество виски, словно намереваясь основательно проспиртоваться, чтобы каждая клетка тела была в ауте. Не думать о завывающем ветре над могилой отца, не вспоминать, что семья Коулман когда-то существовала, собираясь за праздничным столом.

И когда сегодня, за сутки до Сочельника, Эйден заявил, что у него большие планы на Рождество, непременно включающие меня, это была практически паника. Потому как я уже знала: мы оба знакомы с этим праздником не в самом приятном свете и оба не умели его отмечать. Смотреть фильмы это одно, а вот представить принца химер, украшающего ёлку, было по меньшей мере странно. Нет, даже смешно. Я прямо видела в своём воображении выражение его лица, когда он возьмёт в свои всегда кажущиеся чуть грубоватыми руки снежный шар: это как дать пятилетнему ребёнку считать тригонометрию. Но Рид на то и Рид, он всегда настроен решительно.

— Мы едем за этим чёртовым зелёным поленом, котёнок. Никаких возражений, — твёрдо заявил он, заявившись за мной на следующий день после своей таинственной поездки.

— Разве мне не опасно появляться в людных местах? — всё ещё одолевали меня страхи и сомнения, тут же убитые наповал искрами в невозможно синих глазах:

— Ты со мной. Это во-первых. А во-вторых, Амадеуса и его прихлебателей скоро закатают в асфальт, и я точно не тот, кто будет этому препятствовать, — в выражении его лица мелькнуло что-то хищное, поистине львиное.

Моё любопытство разгоралось просто посекундно, с каждым шагом к машине Эйдена. Что такого он смог предпринять, что придало ему столько уверенности?

В салоне было ещё тепло — похоже, двигатель даже не успел остыть. Последние сутки принц общался со мной лишь посредством редких сообщений, а вернулся домой уже среди ночи, но я всё равно дожидалась его обещанного предупреждения, что он в порядке. Так и не рассказал мне ничего, но теперь, впервые за долгое время оказавшись с ним в тесном пространстве и наедине, я собиралась выдавить правду.

— Итак? — я улыбнулась и окатила его максимально невинным взглядом из-под полуопущенных ресниц.

Пальцы Эйдена чуть дрогнули на ключе зажигания, ярко свидетельствуя о том, что путь я выбрала верный. Никогда бы не подумала, что так могу действовать на представителя противоположного пола, а уж тем более на кого-то вроде Рида. Всё происходящее между нами до сих пор казалось бредом. Да уж, сущий бред: безоговорочно доверять человеку, с которым знакома неделю, сущий бред сейчас сидеть рядом с ним и думать только о том, какой чертовски приятный у него одеколон и как восхитительно небрежно легла на лоб тёмно-русая кудряшка… И ещё больший бред: смотреть на эти руки и вспоминать, как дико возбуждающе ощущать их на себе, как хотелось забыть про всё, что нас окружало, и просто отдаться в его власть полностью.

Подарить себя? Смешно, потому как я и так уже его рождественский приз в лотерее судьбы.

— Что итак? — вздохнул Эйден, с явным усилием прерывая затянувшийся зрительный контакт и отворачиваясь к лобовому стеклу: — Если ты ждёшь доклад, то я не отчитываюсь даже перед отцом, — чуть пафосная фразочка вызвала мой нервный смешок.

— Я и не прошу отчёта. Мне просто хочется знать, почему ты так уверен, что угроза со стороны Амадеуса осталась в прошлом, — пояснила, пока он не начал думать, будто я имела право на подобные вольности.

Да, у нас было несколько поцелуев, да, между нами, определённо, существовало притяжение, которое глупо отрицать. Но я ни разу не слышала от него никаких слов о том, что Эйден планировал делать дальше, кем считал меня. А потому голос прозвучал чуть более холодно, чем планировалось.