Подарок дервиша

Ещё они имели каменные веранды, загоны для скота и пристройки для хранения сена. Каждый двор, так уж повелось, был очень ёмким, там ещё вмещались летняя кухня, крохотные огороды – в три полосы грядки, пара деревьев и несколько кустов плодоносных ягод. Внутрь двора иногда выносили столы, чтобы можно было обедать на свежем воздухе. Тесным соседским отношениям забор был не помеха. Имелись временные и постоянные перекидные мостики для перехода. Но чаще всего жители пользовались камнями во дворе, на которые можно было встать и разговаривать с соседом на равных. Обычно это было так: женщины заняты хозяйством, а мужья важно стоят на камнях. Они оба в старых пиджаках, с тростями, в высоких шапках, иногда очень пожилых придерживают снизу взрослые дети. Они стоят и спрашивают друг друга о разных пустяках. Иногда наоборот, мужья стоят, молча, в тени забора, а жены спрашивают о последних новостях, при этом к ним могут присоединиться и другие соседи, если высота их камня это позволяет. Как это было давно!

За первым полукольцом идет следующая дорога и новый набор домов. Тут уже дворов будет по двенадцать зараз. Вот и вся арифметика: двенадцать и двадцать четыре, это тридцать шесть. Ровно столько фамилий проживало издавна в этом селе. А порядок постройки объясняется ещё проще: в нужный момент в домах запираются калитки и ставни, село становится крепостью.

Итак, тридцать шесть фамилий. Это была практически одна народность, с местного диалекта ее название переводится как пригоряне. Они давно живут здесь осёдло. И всем хватало места, если старый дом доставался старшему сыну, то младшему наследнику строили новый. Село постоянно росло, тем более что со временем стали разрешать строиться и чужакам. Потом многое изменилось.

Когда все взрослые мужчины ушли на заработки, и в селении остались лишь старики, дети и женщины, пришли чужие. Они пришли издалека, из соседней области. Их было много. Костры, которые они разожгли, горели на дороге, их трудно было посчитать. Дорогу блокировали, и данное селение осталось полностью отрезанным от внешнего мира. Чужие прятали свои лица за светлыми шарфами и платками, прикрывали не только их, но и руки. Все знали, что это значит. Однажды ночью они ворвутся в поселок и перережут всех оставшихся жителей, как баранов. Это были почти этнические враги. Так происходило всегда, каждые сто лет. Тишина стояла в селении, жители боялись разжечь огонь в своих очагах. Телефонная связь отсутствовала, конечно, радио и телевизор были, но оставались редкостью. Казалось, что все были обречены. Поселок стоял на старом тракте, который никуда уже не вёл. Каменоломни были давно заброшены. Те несколько площадок под пашни, десяток фруктовых деревьев – вот основное богатство этого края. Чужие вырежут семьи, чтобы исполнить одно древнее проклятие и заставить остальных уйти из этих мест. За погибших отомстят, сделают набег. Война будет бесконечной. Но после такого нападения народность Мамедова не оправится. Женщины сидели с оружием в руках. Старики молились. Детей прятали под полом, в тайниках. Казалось, ничто и никто не сможет помочь…

Но под вечер в дом маленького Саула кто-то постучал. Гость на Кавказе всегда считается почетный человеком, кем бы он ни был. Саул открыл деревянную дверь, которую можно было бы выбить ногой. На пороге стоял старик. Это был дервиш. Судя по всему, он шёл с заброшенного тракта и не видел чужие огни. Саул пригласил старика в дом. Ему пришлось зажечь свет. Керосиновая лампа озарила комнату тёплым пятном. Старик сел. В руках его были чётки. Сначала Саулу показалось, что гость слеп, но это было не так. Глаза старика всё время слезились, но были ещё в силах разглядеть всё вокруг. Он спросил, чей это дом. Чей Саул сын. Кто был его дедом. Как звали прадеда, отца прадеда. На каждый ответ дервиш с усмешкой кивал. Казалось, что он прекрасно все сам знал, но для него было важно, что скажет ему в ответ мальчик. Говорили они на местном диалекте, русских слов не употребляли оба. Когда Саулу было трудно сказать что-то на родном языке, он непроизвольно переходил на русский язык. Дервиш неодобрительно качал головой. Потом поправлял мальчика.

– Язык отцов нужно знать.

Опять молчание. Потом гость увидел приготовленное охотничье ружьё. Спросил, зачем всё это.

– Неужели мальчик собрался на охоту?

Саул рассказал, что мог. Дервиш опять усмехнулся. На огонь пришла родственница, в поселке уже знали, что у них гость. Она принесла ещё теплую лепешку, козий сыр, молока и миску с мясом. Подала воду, полотенце. Гость умылся. Потом, не торопясь, произнес молитву и сел за стол. Женщина быстро помогла Саулу. Старик всё съел, а когда справился с последним куском хлеба, то встал и вышел во двор. Встал на камень, со двора было все хорошо видно. Очевидно, что поселок отрезан, чуть ниже в долине стоит лагерь. Дым от их огней устремился высоко вверх.

Он с ненавистью посмотрел в ту сторону.

– Ах вы – песьи дети!