Подари мне волшебство

Сэм шел мимо деревьев и искал ее. Она краем сознания отметила, что одет он не по погоде: кожаная куртка явно слишком легкая для конца декабря. Щенок приветствовал Сэма с бешеным энтузиазмом, словно знал, что был предназначен именно ему. Сэм наклонился и быстро погладил щенка, но не упустил из виду свою истинную цель. Он широким уверенным шагом направлялся к Ханне.

Ханна остановилась. Сэм вплотную подошел к ней.

– Не может быть, – прошептала она. – Та самая куртка, которую ты носил в старших классах…

– Она самая. Я коллекционирую куртки. Прости меня, Ханна… У меня так много недостатков.

Ханна смотрела на него, не зная, что сказать. Она слышала, как глухо стучало в груди ее собственное сердце.

– Знаешь, какой из моих недостатков самый худший? – мягко спросил он. Ханна молча покачала головой. – С тех пор как я приехал на ферму, я вы учил немало жизненных уроков: если хочешь познать радость, подари ее кому-то другому. Когда я уехал, я думал, что злюсь на тебя, Ханна, и я позволил тебе поверить в это. Но я не был зол, мне было страшно. Я был в ужасе от того, что чувствую. А потом, ведомый страхом, одиночеством и тоской о том, что я оставил, я открыл винный шкаф с намерением опустошить каждую бутылку, которая в нем была. Но что-то меня остановило. Твоя любовь. Любовь просила меня не искать самый простой, привычный выход, который я узнал от отца. Любовь просила меня быть храбрым, а не трусливым, самовлюбленным эгоистом. Любовь дала мне силы стать лучше, чем я есть. – Сэм увидел, насколько была шокирована Ханна, и улыбнулся. – Да, я сказал «любовь». Именно любовь дала мне силы бороться с собственными страхами. Любовь попросила меня заслужить твое доверие, как это сделала ты, приняв меня со всеми моими недостатками. Я спросил себя, каково было тебе, юной девушке, окончившей школу, обнаружить беременность. Но ты взяла на себя эту ответственность… А потом твои родители, которые должны были тебя поддержать, выгнали из дому. Я думал о том, что ты чувствовала, узнав о смерти отца, и взвалила на себя вину за его преждевременную кончину, хотя и не была виновата.

– Я была виновата!

– Нет, – сказал он, – это не так. Я хочу, чтобы ты рассказала мне абсолютно все, каждую мелочь. Я не хочу, чтобы ты дальше несла это бремя в одиночку.

Ханна глубоко вздохнула и посмотрела на Сэма. Любовь, которую она с легкостью читала в его глазах, придала ей сил и мужества. Вся боль от предательства хлынула из ее сознания, как будто поток воды прорвал плотину. Сэм обнял ее, и слезы освобождения и искупления, чистые и ясные, полились по ее щекам. И тогда она почувствовала, что простила. Простила мать, отца и Даррена.

И, наконец, себя.

– Я много думал о тебе, – тихо, но уверенно произнес Сэм. – Как, несмотря на все трудности, ты нашла в себе силы жить дальше. А теперь вернуться сюда и найти дорогу не только к своему дому, но и к самой себе. Ты узнала, что ферма принадлежит тебе не только по наследству, но и потому, что ты достойна этого. Достойна самого лучшего. Я мечтаю провести с тобой остаток дней здесь, и я надеюсь, что ты сочтешь меня достойным себя.

Ханна дрожала, слезы горячими ручьями текли по ее лицу. Сэм взял пальцами ее подбородок и посмотрел ей в глаза. И тогда он что-то вытащил из кармана своей потрепанной куртки.

Одинокая веточка омелы, сухая и поблекшая, выглядела так, словно рассыплется в пыль от одного неосторожного прикосновения. Сэм улыбнулся и поднял веточку над их с Ханной головами.

Мир вокруг них искрился любовью. Когда их губы встретились, Ханна была рада, что Сэм крепко держит ее в своих руках. Колени у нее заметно дрожали. Как сквозь туман Ханна услышала ржание Молли и собачий лай. Казалось, вся Вселенная замерла от силы их любви, признавая, что Рождество – время надежды и возрождения жизни.

Глава 18

Рука об руку, Ханна и Сэм пошли домой. Отвели Молли в стойло и вошли в дом. Как только за ними захлопнулась входная дверь, Сэм рассмеялся.

– Что тут смешного?

– У тебя нет ни елки, ни домашнего печенья, ни венка, ни подарков. Ты была так занята, создавая Рождество для других, что позабыла о себе.

Они вместе вышли на улицу, срубили небольшую сосну и потащили ее к дому. Они вместе поставили ее посреди гостиной и нарядили. Вместе испекли печенье и съели его на ужин, запивая горячим какао и играя в настольные игры. Вместе заснули на широком диване, а щенок, повязанный подарочной рождественской лентой, прижимался к ним своим теплым боком.

Утром, в день Рождества, они проснулись вместе и начали новую жизнь.

Сэм Чисхолм начал ухаживать за Ханной Меррифилд с той старомодной серьезностью, которая – он знал это уже много лет – ей так была нужна. Он уважал ее решение остаться на ферме, но Сэму нужно было работать в Яблоневой Долине, поэтому они стали встречаться по выходным. Сэм водил ее в кино, приглашал в лучшие нью-йоркские рестораны, они ходили в театр, Сэм готовил для нее ужин в своей городской квартире.