Подари мне веру

Предполагаемый отец Дамира не сразу согласился идти ко мне один. Вроде взрослый мужчина, а боится. Значит, слишком многое повидал на своем веку. Хотя о чем это я. Это дети лихих девяностых! Один только легендарный Маньяк чего стоит. Гений, который до сих пор иногда балуется тем, что трясет мировые спецслужбы, заглядывая к ним в гости, как в собственный туалет. Мой негласный кумир в мире цифровых уникальных личностей. Но он всю свою жизнь скрывается. Я в свое время пошел по другому пути…

Тем не менее сейчас я наблюдал, как мужчина скрылся за обшарпанной дверью. Как раз таки внешняя обстановка его никак не смутила. Он-то понимает, что самое интересное у меня тут, внутри.

Помощник завел моего собеседника уже через пару минут. Значит, на обстановку вокруг тот тоже не глазел. Пришел по делу.

— Добрый вечер. И что же привело вас в мою скромную обитель? Чем обязан оказанной мне чести?

Мужчина поджал губы. Без приглашения прошел дальше и уселся в кресло напротив меня. Сверлил меня глазами, рассматривал. Не ожидал увидеть перед собой такого, как я, хотя мне казалось, что он узнает заранее, с кем имеет дело.

— Я тебя себе по-другому представлял.

От его слов я даже поморщился. Терпеть не могу все эти заходы в стиле девяностых. Терпеть не могу, когда со мной на «ты» говорят те, кто видит меня впервые в жизни, прикрываясь только им ведомыми причинами. Терпеть не могу, когда меня пытаются поставить на место, не зная своего!

— Кажется, мы с вами еще не настолько близко знакомы, чтобы переходить на «ты». Кстати, как я могу к вам обращаться?

Он прищурился и стал рассматривать меня еще пристальнее. Вел себя в моем офисе так, как я и предполагал. Но мне сложно навязать чужие правила в принципе, не говоря уже о том, что я находился на своей территории.

— Можно подумать, ВЫ не знаете кто перед ВАМИ, Герман Освальд.

Каждое слово «вы» он выделил так, словно это было ругательство. Этот тип начинал меня раздражать. Я тяжело вздохнул. Убежденность этих закостенелых мамонтов в том, что они все просчитали на сто ходов вперед, раздражала.

Нет. Не просчитал. Потому что не можешь этого сделать. Потому что застрял в своем времени и измерении, не желая мириться с настоящим, где таким методам работы больше места нет.

— Я, безусловно, предполагаю, что вы отец Дамира, но подрываться и искать по этому поводу информацию я не стану. Напротив, любезно предлагаю вам просветить меня по этому поводу.

В кабинет зашел помощник и поставил перед нами чай. Мужчина посмотрел на него такими глазами, что я сразу понял его мысли на этот счет. Но доказывать ему, что я не гей, точно не собирался. Презрение в его взгляде было занятным, но не более.

Краем глаза я увидел, что требуемая мне личность была зафиксирована и препровождена для дальнейшей беседы. Об этом свидетельствовало и то, что моему визитеру позвонили. Он взял трубку и с ненавистью уставился на меня.

Я встал и присел на край стола, нависая над ним. Хотя со своим ростом под два метра я и сидя маленьким не казался.

— А теперь давайте поговорим начистоту и вы мне выложите все, что знаете о местонахождении Веры.

Глава 11. Герман

— О ком?

На секунду в его глазах мелькнуло изумление, и только спустя какое-то время в них появилось понимание. А у меня появилось чувство, что Дамир действительно не в курсе событий. Иначе бы его отца здесь не было. Сынок и так наговорил лишнего.

— О девушке, которую вы под меня любезно подложили, а потом дали ей эфир или хлороформ, не знаю точно — желания не было узнавать, — чтобы она меня усыпила. А потом — вот, — я повернул к нему экран монитора с большим снимком того самого большого дядечки, который тащил Веру с мешком на голове к машине, стоявшей внизу.

Продолжать не стал. Детский сад какой-то. Вот не умеете идти против современных технологий, не стоит и пытаться. А то строят из себя властелинов мира, а потом сидят с такими вот злющими глазами, кары небесные насылают на мою голову.

— Вы словно слепой котенок, носом тыкаетесь и понять не можете, где сосок с молоком. А можно было просто прийти и поговорить. Мне квартира вашего сына даром не нужна.

Кажется, до этого человека стало доходить. Он сначала нахохлился, а теперь весь ссутулился и сжался, словно в кулак. Устало посмотрел на меня уже совсем другими глазами.

— Герман. Когда-нибудь вы станете отцом и поймете меня.

Я цокнул языком, вернулся в свое кресло и покачал головой.

— Это вряд ли. — Немного помедлил. — До этого чудесного момента мне еще жить и жить. Да даже тогда я сомневаюсь, что буду настолько глуп, чтобы провернуть подобное.

И хотя я раздвинул руки в простом жесте, каждый из нас понял, что я имел в виду. Поступок этого мужчины настолько же туп, насколько и самонадеян. Неужели он думал, что вот таким вот образом сможет скрыть от меня факт вмешательства?

Что вообще было в его голове?!

— Так где мне найти Веру?