Подари мне семью

– Ты знаешь, какая ты потрясающая?

Кричу ей, заглушая раскаты грома, и тяну к себе за подбородок, чтобы впиться в припухлые манящие губы. Слизать влагу, впитать едва уловимый аромат корицы и окончательно захмелеть от помешательства, дурманящего разум.

Тело к телу. Мокрая насквозь одежда. Искаженное восприятие. Происходящее вспышками.

Ползущий, словно черепаха, лифт. Магнитный ключ, выпадающий из пальцев. Дробный стук капель, стекающих по стеклу. Изломы на простынях. Стон. Судорога. Эйфория.

Будто бы восемь лет назад отматываю, превращаясь в того нагловатого пацана, который добивался самой лучшей девчонки на свете. Только теперь за плечами бесценный опыт и глубокая уверенность в своих поступках.

– Всю оставшуюся жизнь тебя беречь буду. Слышишь?

– Береги.

Спрятав лицо у меня на груди, едва различимо произносит Кира, а меня от хрипотцы ее голоса самого мурашками обсыпает. Я осторожно перебираю пряди ее волос, тону в тягучей истоме и хочу сказать еще что-то важное, но неумолимо проваливаюсь в сон.

Ощущаю, как родные ладони невесомо скользят по лопаткам. Чувствую, как предплечье обжигает горячим дыханием. Слышу несмелое «я тебя люблю», вызывающее бешеный шквал за грудиной. Или это все просто снится?

– Доброе утро, Лебедев. Чай, кофе, круассан?

– Тебя и круассан. Можно?

Несмотря на то что отключились мы ближе к рассвету, пробуждение радует меня приливом энергии и зарядом такой бодрости, что кажется, что я могу сворачивать горы.

Светящаяся счастьем Кира так и вовсе встала раньше, успела заказать завтрак в номер и сейчас сидит на краю кровати и отщипывает от круассана кусочки и мечтательно отправляет их в рот.

В белоснежных чашках дымится крепкий черный кофе. Омлет с беконом еще не успел остыть и нахально дразнит ноздри аппетитнейшим запахом. И я даже немного жалею, что наша командировка подходит к концу.

С другой стороны, тоска по Мите крепнет и тащит канатом обратно в Москву. Так что мы с Кирой считаем минуты до приземления, никуда не заскакиваем по пути и мчимся прямиком к Кириным родителям.

Таксиста не отпускаем, не планируя надолго у них задерживаться. Достаем пакеты с подарками. И сталкиваемся с моей пока что несостоявшейся тещей у ворот.

– Здравствуйте, Анастасия Юрьевна.

– Здравствуй, Никита. У тебя, значит, супруга в аварию попала, а ты с моей дочкой по Санкт-Петербургам мотаешься?

Глава 35

Кира

– Мам!

Опешив от саркастичных реплик, я спотыкаюсь, как будто наткнулась на невидимую преграду, и едва удерживаю равновесие. Во рту неприятно горчит. В ноздрях щиплет от грозящих пролиться слез. Обида толстыми щупальцами опутывает сердце и давит, давит, давит.

Вот почему нужно ругаться с порога, бросаться жалящими фразами и провоцировать скандал? Почему нельзя хоть ненадолго забыть о противоречиях и попытаться принять сделанный мной выбор?

Ведь Земля не сойдёт с орбиты, если мама перестанет язвить и попробует посмотреть на Никиту моими глазами.

– Анастасия Юрьевна, при всем уважении…

Уловив перемену моего настроения, вмешивается Никита. Его мамино пренебрежение тоже, конечно, коробит. Задевает его и мое разочарование. Так что он перекладывает пакет из правой руки в левую, притискивает меня к своему боку и начинает таскать воздух ноздрями.

Явно пережидает вспышку гнева и тщательно подбирает слова. Я же готовлюсь к любым последствиям, начиная от тотального Армагеддона, заканчивая маленьким апокалипсисом.

Судорожно зажмуриваю веки и считаю до десяти, наивно надеясь – а вдруг проблема рассосётся сама собой.

– Настя, хватит!

Невероятно, но проблема, действительно, рассасывается. В спортивном костюме и незашнурованных кедах на крыльце появляется папа. Окидывает наше трио коротким всепонимающим взглядом, подмигивает мне украдкой и опускает большие шершавые ладони маме на плечи.

Уверена, от него пахнет мятными конфетками, как в детстве. – Прекрати пилить детей и лучше позови их на ужин. Добродушно басит он, целует маму в висок и, развернув ее на сто восемьдесят градусов, подталкивает в сторону дома. А я не верю своим ушам и готовлюсь разрыдаться от облегчения.

Как мало, оказывается, мне надо для счастья.

– Кира, дочка, возьми у Никиты пакеты. А мы пока заберём чемоданы и отпустим таксиста. И вообще, оставайтесь-ка у нас на ночь. Места много, вы с дороги устали. Нечего слоняться туда-сюда.

– Спасибо, папочка!

Как самый настоящий Дед Мороз, папа продолжает творить волшебство. Уничтожает витавшее в атмосфере напряжение, снимает с моей груди каменную плиту, хлопает Никиту по спине, когда тот пытается сформулировать вертящийся на языке вопрос.

– Не знаю, в чем причина таких кардинальных перемен, Андрей Денисович, но…

– Раз уж ты, Никита, единственный мужчина, способный сделать мою девочку счастливой, я готов дать тебе второй шанс. Но если ты еще раз обидишь мою дочку или моего внука…

– Да понял я, понял. Буду беречь. Обещаю.

Клятвенно заверяет отца Лебедев и ощутимо расслабляется. Уголки его рта ползут вверх, разглаживается складка на лбу, исчезает предчувствие шторма.