Подари мне семью

Границы приличия держу с трудом. Хочется оттеснить сцепившую пальцы в замок женщину в сторону и прорваться внутрь, лишь бы избавиться от гнетущего ощущения, что я безнадежно опоздал.

– Это вы так решили?

– Нет. Так решил ее молодой человек. О моей дочери есть кому позаботиться, Никита.

Хлесткие фразы лупят наотмашь. Мотаю башкой, как будто только что получил кувалдой по челюсти, и пытаюсь сфокусироваться на лице несостоявшейся тещи.

Не удается. Плывет все. Или это я плыву?

– В одном я с тобой соглашусь. Вы разного круга, Никита. Ты никогда не сделаешь Киру счастливой. Уезжай. Забудь наш адрес. И телефон Кирин забудь.

Безжалостно добивает Анастасия Юрьевна и с грохотом захлопывает перед моим носом дверь. А следом на экране вибрирующего мобильного всплывает короткое сообщение.

«Возвращайся скорее. Даша упала в обморок, ее отвезли в больницу».

Читаю между строк логичное «Она носит твоего ребенка. Как ты можешь?» и захлебываюсь в удушающем чувстве вины.

Глава 26

Кира

– Ты приезжал?

Высекаю онемевшими губами и на быстрой перемотке восстанавливаю события того дня.

– Мама ничего мне не сказала, – проглатываю осевшие на языке кусочки стекла и грустно улыбаюсь. – У нас гостил Сашка, мой троюродный брат. С ним ты меня и видел.

– Ясно.

Рассеянно выдыхает Никита и замолкает. Дрожит сильно. Или это я дрожу, и от меня ему передается предательский тремор.

Не хочу, но все равно прокручиваю в голове дурацкие вопросы. Могло ли что-то измениться, если бы мы поговорили тогда? Был ли у нас шанс?

Вдох. Пауза. Аритмия.

А потом сухой рассказ с ожидаемым финалом. Лебедев сорвался в больницу к Даше.

– Она потеряла ребенка в тот день?

– Нет. Позже. Лежала на сохранении. Потом выписали. Спустя несколько недель случился выкидыш.

Тему свадьбы Никита обходит то ли невольно, то ли намеренно. И я ничего не уточняю. Потому что это уже не имеет никакого значения.

«Все, что ни делается, к лучшему».

Повторяю мысленно всегда спасавшую меня мантру. Вытаскиваю пальцы из Никитиной ладони и убегаю. Лечу к центру своей Вселенной. Моей маленькой опоре, моему прочному якорю.

– Выбрал, что будем смотреть?

– Да. Бэтмена.

Сообщает Митя, пока я укладываюсь на кровать рядом с ним и взъерошиваю его волосы. Неосознанный жест возвращает равновесие, а искрящиеся робкой надеждой глаза сына в сотый раз убеждают в том, что я поступаю правильно.

Потерянное время не вернуть. Но можно постараться написать новую историю. С взаимным уважением, доверием, заботой. Можно ведь?

Гадаю, какие нас ждут перспективы в обозримом будущем, и невольно поджимаю пальцы ног, когда Никита заходит в спальню. В свободной футболке, в спортивных штанах, он такой домашний и простой.

А еще непривычно неуверенный. Ступает осторожно, как будто лавирует между расставленных мин. Останавливается рядом с тумбочкой, на которой лежат машинка и игрушечный робот. Скользит по нам с медвежонком нечитаемым взглядом.

– Дядь Никит… пап, ложись сюда.

Митя хлопает ладошкой по одеялу рядом с собой и двигается ближе ко мне, освобождая больше места. А в следующую секунду кровать прогибается под Никитиным весом, и мое непослушное сердце пропускает удар.

Замирает на мгновение и несется вскачь, как оголтелое.

Допускаю возможность, что такие вот тихие теплые вечера из разовой акции могут превратиться в неизменное постоянство, и испытываю осторожную радость.

Вместе с двумя важными мужчинами в моей жизни слежу за тем, как супер-герой в плаще гоняется за сумасшедшим преступником в гриме, и не замечаю, как проваливаюсь в объятья Морфея.

Сплю настолько крепко, что пропускаю звонок будильника, и нехотя открываю глаза, морщась от проникающего сквозь шторы солнца.

– Кир, кажется, мы проспали.

Сладко зевнув, сообщает Лебедев и широко улыбается. Я же подскакиваю в кровати и аккуратно трясу Митю за плечо.

– Вставай, медвежонок. Просыпайся. Умываться скорей.