Подари мне семью

– Значит, отказываться от иска не собираешься?

– Нет.

– Хорошо подумал?

– Да.

Сообщаю твердо и отрываюсь от компьютера. Не желаю прятать глаза. Транслирую стальную решимость, хоть в озвученных сухим трескучим тоном вопросах завуалирована мрачная угроза.

Уверен, Николай Ильич прибегнет ко всем возможным способам и ухищрениям, лишь бы макнуть меня лицом в грязь и напомнить, что половиной своего состояния мы обязаны их с отцом успешному проекту.

Только манипуляции больше не действуют. Запугивание не работает. Давление не прошибает. Особенно когда все мысли крутятся вокруг недавно обретенного сына, работающей под моим началом Киры и думок о том, как ее вернуть.

Поэтому я размеренно стучу карандашом по столешнице и вываливаю на собеседника то, что разложил для себя по полочкам уже давно.

– Квартира, пусть и купленная по большей части на мои деньги, отойдет Дарье. Альфа Ромео, как подарок, тоже останется ей. Больше в совместной собственности у нас ничего нет. Я не претендую ни на что, кроме развода.

– Какой благородный.

– Что касается Киры, увольнять ее никто не будет. При всем уважении, на этой фирме вы никто и звать вас никак. Дома у себя командуйте, на совместном с отцом предприятии. Здесь не надо.

Ухмыляюсь едко. Засовываю голову в пасть ко льву и получаю вполне закономерное.

– Молчать!

Наполненный гневом окрик волной прокатывается по кабинету и ударяется в барабанные перепонки.

И я замолкаю. Правда, ненадолго. На пару минут. Ровно столько мне требуется, чтобы допить остывающий кофе и поправить манжету рубашки прежде, чем участливо поинтересоваться.

– Может, вам дать контакты клиники? Сердечко обследуете. Нервы подлечите. Там прекрасные специалисты…

– Да пошел ты, щенок! На коленях приползешь прощение у моей дочери просить. Понял?!

Яростно выплевывает Вершинин и поднимается, пиная туфлей ножку кресла. По цвету физиономии сравнивается со свеклой. Сжимает пальцы в кулак и шарахает по столу так, что подпрыгивает его чашка.

Я же сохраняю невозмутимость и снова бесстрастно советую.

– Ну, а к врачу все-таки обратитесь. Со здоровьем шутки плохи.

Удивительно, но Николай Ильич больше ничего не говорит. Проглатывает возмущение и выскакивает из кабинета, грохая дверью так, что она норовит съехать с петель.

У меня же внутри воцаряется буддийское умиротворение. Я не верю в то, что Дашин отец способен на что-то большее, чем облить меня грязью и сорвать пару сделок. Это не страшно. Страшно продолжать дальше плыть по течению и не пытаться перекроить жизнь, которая давно перестала меня устраивать.

За исключением поистине феерического визита тестя, остаток дня проносится без эксцессов. Не косячат айтишники, по струнке ходят продажники, и даже от природы любопытная Жанна сидит у себя за столом, как мышка, и не отсвечивает.

В общем, к вечеру я окончательно расслабляюсь и, убедившись в том, что у мамы с Маришкой все в полном порядке, мчу на арену. От предвкушения покалывает подушечки пальцев, огонь азарта хлещет мощной рекой, а очертания ледового дворца вызывают острую ностальгию.

Не терпится натянуть экип и окунуться в полузабытую эйфорию.

– Какие люди, и без охраны!

– Лебедев, ты? Да ладно!

– Сколько лет, сколько зим!

– Точно волки в лесу сдохли. Столько раз тебя звали, ты игнорил, а тут явился.

– Привет, пацаны.

Ухмыляюсь, вваливаясь в до боли знакомую раздевалку. Окидываю внимательным взглядом возмужавших парней и счастливо скалюсь. Здесь есть те, с кем мы катали за универ и щемили «Барсов». Терентьев Сашка – теперь серьезный бизнесмен и отец двух очаровательных близняшек. Саутин Леха – фрилансер и такой же неисправимый разгильдяй, каким он был семь лет назад. Багиров Богдан – загадочный чувак, о котором известно только то, что он какое-то время отсутствовал в городе и здорово поднялся на крипте.

Есть и новые лица. Широкоплечий бугай с татуировкой-розой на шее и добродушной детской улыбкой. Худой, как жердь, парень, похожий на ворона. Рыжий модник с зачесанными набок волнистыми волосами и ажурной каффой на все ухо.

Компания разношерстная, но одинаково торчащая по хоккею, да.

– Чем дольше пауза, тем выше мастерство.

Выдаю беспечно и умалчиваю о том, что иногда тренировался. Правда, не в России. В Германии, Швеции, Финляндии. Куда мы гоняли с Дарьей и оставляли крупные суммы в очередной клинике, обещавшей выздоровление.

– Ну, ну. Шнуруй коньки, покажешь, как играть надо.

Изогнув бровь, Саня шлепает меня по плечу, и после обязательной разминки мы все перемещаемся на площадку. Делаем несколько пробных кругов и притормаживаем, потому что у борта появляется не кто иной, как Дашкин двоюродный брат.

– Договаривались же без профиков. Чисто любителями, – возмущается кто-то из парней, а я не упускаю возможность задеть Семена.

Неприязнь между нами с годами никуда не делась.

– А он любитель и есть. Сменки реже – деньги те же.

– Что ты сказал?

– Что за слив матчей иногда платят больше, чем за выигрыш.

– Пошел ты, Лебедев!

– И тебе не хворать.

Поправляю шлем и искоса наблюдаю за тем, как краснеет Вершинин. Походу психи у них – это семейное.