Подари мне надежду

– Послушай, дорогая, так будет лучше, пойми. У нас остался всего один единственный шанс, и мы должны этим воспользоваться.

– И сколько мне ещё ждать? Год, два… Пока ты решишь все свои аферы с фирмой Полонского.

Куликов резко обернулся.

– Я что-то не пойму твоей претензии. Чем ты недовольна? Ты затеяла эти фривольные встречи в архиве и в доме Полонского. А теперь пытаешься кого-то обвинить, что так всё случилось. Ты провалила всё, для чего я посылал тебя в дом Ростислава. Знаешь, была бы ты поискуснее и эту запись могла бы обыграть в свою пользу.

– Ты смеёшься? Как можно обыграть то, что является неотъемлемым фактом измены. Что я могла ему доказать? Что ты меня изнасиловал?

– Это твоя проблема. Меня больше не волнует, чтобы ты могла сделать или нет. Ты разрушила всё.

– Даниил, пожалуйста, ты обязан мне помочь. Я осталась без постоянного источника дохода, и найти в ближайшее время работу будет нелегко. Ведь я всё это делала ради тебя. В конце концов, это ты подложил меня в постель к Полонскому, – закричала она.

– Подложил? – Куликов усмехнулся. – А ты не сильно-то и сопротивлялась, дорогая. Видимо и в Славкиной постели было сладко?

Камилла со всей силы ударила его по лицу и, опустившись на диван, громко расплакалась.

Куликов потёр покрасневшую щёку рукой и презрительно посмотрел на неё.

– Уходи из моего дома! Нечего устраивать семейные сцены. Мне их и от жены хватает выслушивать и созерцать.

Полторацкая подняла на него глаза и вытерла рукой слёзы, стекающие по щекам.

– Что смотришь? Убирайся отсюда! Руки свои будешь распускать в другом месте, поняла меня?

Камилла поднялась с дивана и, взяв свою сумочку в руку, медленно направилась на выход из комнаты.

Куликов подошёл к бару и откупорил бутылку коньяка с намерением плеснуть себе в бокал ароматную жидкость, но немного подумав, отставил напиток в сторону. Ему сегодня нужна трезвая голова. Во-первых, замещение Полонского давало ему возможность вплотную заняться своими личными делами, а заодно выяснить все подробности увольнения Полторацкой у начальника службы безопасности.

Он сбросил пиджак с плеч на кровать и, перебрав вещи в шкафу, извлёк свежую рубашку и, прихватив полотенце, медленно направился в душ.

****

Полонский снова сильно раскашлялся и потянулся за стаканом воды на тумбочке. Помимо «боевых ранений», полученных в выходные дни, видимо попав под сильный дождь, подхватил жуткую простуду. Температура свалила его с ног с самого утра, и сил хватало лишь на то, чтобы слегка повернуть голову в сторону. Настроение было унылым и обречённым. Болеть, будучи одному в большом доме было невыносимо и, отбивая многочисленные звонки на мобильном телефоне, ни с кем не желал разговаривать.

Анна Егоровна перед уходом заглянула к нему в спальню, осведомившись об ужине, но он лишь сморщился и сказал, что ничего не хочет. Женщина попыталась предложить ему остаться и присмотреть за ним, но он отказался. Сейчас не хотел опеки над собой и не желал, чтобы кто-либо видел его в таком отвратительном подавленном состоянии.

Женщина покинула его комнату и попросила непременно звонить, если ему станет хуже.

Ростислав согласно кивнул и, попрощавшись, прикрыл глаза, пытаясь заснуть.

– Максим, ты уверен, что это хорошая идея? Мы ведь заверили твою маму, что после садика сразу же поедем домой, – Маша пристально смотрела в лицо мальчика.

– Но ведь он болеет. Мама сегодня утром говорила с ним по телефону, и он сказал, что сильно заболел. Он простудился. Промок вчера под дождём, – малыш потянул Урбенину за руку к воротам дома Полонского, как только они покинули такси.

– Ну, ладно, давай звонить в дверь. Надеюсь, мы его не разбудим, – Маша остановилась у калитки и потянулась к кнопке звонка, но дверь неожиданно открылась, и появившаяся на пороге женщина с удивлением взглянула на Урбенину.

Опустив глаза и заметив Максима, стоявшего у ног женщины, Анна Егоровна ослепительно улыбнулась.

– Здравствуй, малыш! Ты пришёл своего дядю проведать?

– Да, здравствуйте, – мальчик поцеловал в щёку женщину, опустившуюся рядом с ним на корточки. – Ему плохо?

Анна Егоровна поднялась на ноги и тяжело вздохнула.

– Когда болеют мужчины проще переболеть самому сто раз подряд. Капризничают, как малые дети и твой дядя не исключение, – обратилась она к мальчику, нежно поглаживая ладонью его по волосам.

Маша улыбнулась и взяла Максима за руку.

– А вы кто? – обратилась к ней женщина.

– Я няня и воспитатель Максима. Меня зовут Мария Урбенина.

Женщина внимательно на неё посмотрела.

– Я, Анна Егоровна Смолина, работаю в этом доме. А Ольга знает, что вы сюда приехали?

– Нет. Максим попросил меня не говорить ей. Сказал, что мы только на минуточку зайдём, проведаем Ростислава Андреевича и сразу поедем домой.

Женщина улыбнулась.

– Ну, смотрите, лишь бы потом работы не лишится. Ольга Андреевна, особа нервная.

– Думаю, мы сможем её уговорить, – улыбнулась Маша.

– Ну, идите. Может, поднимите боевой дух нашему больному, – женщина с улыбкой проводила их глазами и когда они скрылись за калиткой, направилась в сторону автобусной остановки.