Подари мне любовь

Эрика неодобрительно прищелкнула языком:

– Не стыдно тебе лгать матери!

– Ничего подобного, – отмахнулся Селиг, все так же ухмыляясь и, очевидно, забыв о ссоре. – Она прекрасно знает, что я в мгновение ока появлюсь внизу. Что бы ты ни считала, эту милую даму обмануть почти невозможно!

Глава 24

Селиг не ошибся – на то, чтобы одеться, у него ушло немало времени. Он, несомненно, выглядел ослепительно.

Коричневые штаны из дубленой оленьей шкуры были подвязаны крест-накрест полосками черной кожи, белая туника без рукавов подхвачена широким поясом с норвежской пряжкой в виде головы дракона. Черные сапоги из мягкой кожи были отделаны белым мехом, так же, как и короткая черная мантия, приколотая у плеч золотыми застежками. Вокруг могучих бицепсов обвивались золотые браслеты тоже в виде драконов со сверкающими рубиновыми глазами. Они туго обхватывали предплечья, подтверждая, что к Селигу вернулись прежние силы. На золотом диске, висевшем у него на шее, были выгравированы три волка разной величины, от маленького до большого, тоже с рубинами вместо глаз. Золотая цепь, на которой висел диск, была гораздо толще цепей Эрики и, возможно, в два раза тяжелее.

Волосы казались гуще и блестели после недавнего мытья. Эрике пришлось вытерпеть его купание, хотя она старалась отвернуться и смотреть в стену. И теперь длинная черная копна рассыпалась по плечам Селига, колыхаясь волной при каждом движении. Контраст с белой туникой ошеломлял. Эрика не могла отвести от него глаз и, забыв решимость не заговаривать первой, спросила:

– Зачем на диске эти волки? Они имеют какое-то значение для твоей семьи?

Не глядя на Эрику, Селиг надел перстень и с удовлетворением заметил, что тот туго сидит на пальце. Значит, и силы возвращаются. Может, полного выздоровления уже недолго ждать.

– Нет, у меня просто в детстве было двое волчат. Я играл с ними.

Эрика не усмотрела в этом ничего странного. Она сама когда-то привела в дом волчонка, только отец запретил его держать.

– Но почему на медальоне не два, а три волка?

– Третий заменил двух других, после того как они умерли от старости.

– Так он до сих пор жив?

– Да, – кивнул Селиг, подходя к ней. – А теперь размотай цепь, девчонка.

Разгадав его намерения, Эрика запротестовала:

– Тебе не нужно приковывать меня к стене только потому, что здесь никого не будет, лучше запри дверь.

Селиг улыбнулся ослепительно-прекрасной улыбкой, предупредившей девушку, что его ответ ей не понравится:

– С каких пор ты считаешь, что можешь советовать мне, девчонка?!

«Это все из-за последнего спора и этого проклятого поцелуя!» – подумала она.

– Нет, ты ошибаешься.

Он снова обрел способность читать мысли… или понимать выражение лица.

– Ты спустишься вниз со мной.

Такого Эрика, конечно, не ожидала услышать.

– В зал?

– Да.

Глоток свободы… пусть и очень маленький. Награда, которой не стоит доверять. Однако девушка пришла в такой восторг, что забыла о подозрениях.

Она поспешно размотала свое «ожерелье» и протянула конец Селигу. Тот, не прикасаясь к цепи, потянулся к ошейнику, и тяжесть, давившая на девушку, мгновенно исчезла.

– Значит, силы окончательно вернулись к тебе, – выдохнула она.

– Не совсем, но почти, – кивнул Селиг, очевидно, очень довольный.

И в следующий момент цепь снова защелкнулась в кольце ошейника. Только сейчас Эрика поняла: он всего лишь проверил, сможет ли быстро отстегнуть и застегнуть защелку, с тем чтобы Ивару не надо было приходить дважды в день.

Разочарование Эрики было настолько сильным, что она едва заметила, как его рука скользнула по цепи, оттолкнув ее пальцы. Добравшись до конца, Селиг намотал цепь на кулак и пошел к двери, таща Эрику за собой.

Она и не подумала протестовать, по крайней мере пока они не добрались до лестницы. Когда он начал спускаться, девушка отпрянула, натянув цепь.

– Ты можешь отпустить цепь. Я…

Селиг обернулся и поднял брови:

– Разве я не предупредил, что ты к ней привыкнешь?

– Не понимаю, – нахмурилась Эрика.

– Ты думала, что я причиню тебе такую же боль, какую причинила мне, Эрика Бессердечная?

Снова эта улыбка-предостережение.

– Нет, я не смог бы сделать подобное с женщиной… даже с тобой. Есть другие способы, такие, как боль унижения и позора.

Он дернул за цепь, и Эрика, пошатнувшись, едва не свалилась вниз.

– И не медли больше! Не отставай! Иди за мной!

Никаких пыток… и тем не менее пытка. Теперь по крайней мере Эрика знала, что ее ждет. Не обычная месть, а стыд и отвращение к себе на каждом шагу, пока ее гордость не будет сломлена. Эрика скорее предпочла бы физическую боль, но у нее нет выбора. Селиг уже все решил… И все-таки ему не победить ее! Селиг может принуждать ее, втаптывать в грязь, но Эрика ни за что не позволит превратить себя в бессловесное животное!

Он продолжал спускаться. И хотя гнев и ярость душили девушку, она старалась держаться к Селигу как можно ближе, чтобы никто не сомневался, будто она следует за ним добровольно, так что в глазах собравшихся он, сжимавший в кулаке «сворку», выглядел по меньшей мере смешным.