Под знаменем Врангеля: заметки бывшего военного прокурора

А почему вы, станичники, босые?

Разула ихняя полиция. Снимай, показывают нам руками, ботинки и чулки, нет ли у вас патронов. Мы разулись, а они все себе забрали, эвакуировали нас за деревню, дали по загривку и иди с богом.

Прошла ваша боевая слава!

Да, кабы в Таврии, так показали бы...

На месте Эфестиады мы ничего не нашли, кроме усеянного черепицей поля. Весь мрамор с развалин храма в честь лемносского бога Гефеста частью еще в древности вывезли с острова, частью местные греки растащили для домашних нужд.

В ближайшем же хуторе мы заметили сарай для навоза, сложенный из святого мрамора Эллады. К вкопанному в землю перистилю привязывали ослов.

Две чахлых женщины, совсем не похожие на Лаис, Фрин и Аспазий, предложили нам купить старинных, безносых Меркурия и Афродиту из терракотты, запросив за каждую статуэтку по тысяче драхм. Генерал Попов, знавший древне-греческий язык, стал было объясняться с ними. Увы! Язык Платона и Софокла оказался совсем непонятным выродившимся потомкам древних Эллинов.

Папаз! - поддакнула и та.

Папаз! (поп) - уверенно сказала одна из них, указывая соседке глазами на генерала.

Вас за попа приняли. Довоевались! Генералы стали похожи на попов, - пошутил полк. Городысский.

Летом, когда пришло известие об энергичном наступлении Кемаль-Паши на греческую армию в Малой Азии, греки еще более стали коситься на казаков. Для них не составляло тайны, что не мало врангелевцев, из числа кавказских горцев, служили в войсках турецкого патриота.

Казак не кало (не хорош)... Казак и. осман грека бум-бум... - объясняли, как могли, лемносцы, взволнованные недобрыми вестями из Малой Азии.

Зато островные турки, изредка приезжавшие в лагерь для продажи фруктов и овощей, всячески старались высказать свое восхищение казаками.

Урус якши... Урус малядэц.. Урус экмэк[58] ёк[59], урус поёт... Осман экмэк ёк, осман плачет.

Лев Турции сокрушал фундамент Версальского мира и плевал в лицо союзникам. Лемносские турки видели, что русским солдатам это доставляло удовольствие.

РАСПЫЛЕНИЕ

Вслед за отправкой 7000 казаков в Россию французы снарядили пароход в Бразилию.

Желающих отправиться в неведомую даль выискалось небольшое количество, всего несколько сотен.

Какая участь постигла «бразильянцев», небезынтересно привести выдержку из статьи «Как нас хотели сделать рабами», помещенной в №1595 газеты «Беднота» (от 21 августа 1923 года).

«Насказали нам дорогой друзья-французы про эту Бразилию - умирать не надо, поработаете там год-другой, и сами помещиками станете. Три месяца блуждали мы по разным морям. Наконец увидели американский берег. Радости не было конца. Иные уже с парохода отмеряли участки на берегу моря. Высадили нас, пересчитали, заперли в скотские вагоны и повезли в город Сан-Паоло. Там нагрянули к нам бразильские власти, объяснили, - так и так, - вас привезли для работы на кофейных плантациях, заключайте контракты с хозяевами».

«Наши, хоть и в чужой стране, но уже разведали, что работа на кофейных плантациях та же каторга, сроком до смерти. Плантатор закабаляет батрака задатком, выдачей

в долг орудий для работы, продажей в кредит пищевых продуктов и т.д. Расплачиваться за все за это рабочий может только своим горбом. Заработную плату батракам определяет правительство республики, которое состоит из тех же богачей-землевладельцев. В среднем батрак зарабатывает в год столько, сколько городской плотник в месяц. Каждая плантация - та же крепость, обнесена рвом и колючей проволокой. За работой наблюдают вооруженные негры с собаками. Чуть не послушаешься, могут в расход вывести за милую душу. Жаловаться на плантаторов и ихних приказчиков нет смысла - судьи и всякие власти для них свои люди. То кум, то сват, то брат. Одно слово, демократическая республика, какую хотел преподнести России г. Керенский».

«Не пойдем на плантации! - решила «братва». Везли - обещали золотые горы, а привезли на каторгу. Таких условий работы нет нигде и в Турции, на что она слывет дикой страной, не в пример хваленой Америке. Раз нас надули, вези назад».

«Господа плантаторы переполошились. Жалко было упускать большую партию белых рабов. По их наущению правительство мешало нам поступать на городские работы. Кой-кто из плантаторов стал вступать в переговоры с отдельными казаками; думали по одиночке всех сманить».

«Не тут-то было! «Братва» заупрямилась и шумела: - «Не расходись, ребята, по одиночке; держись в куче. Кучу не осилят. Кучу не загонят на плантации. Раньше мы воевали с коммунистами, теперь будем сами поступать так, как они учат. Сила в единении! Пролетарии, соединяйтесь. Не сдадимся бразильским помещикам».

«Это не те рабочие, которые приезжали к нам из Европы до войны, - разочарованно говорили плантаторы. - Те были робки, покорны, безропотно шли на все наши условия. А эти - авангард Ленина».