Под знаком Z

Крестный шел дальше, группа следовала за ним. Геша ощущал себя ёжиком в тумане и все больше убеждался в неправильности происходящего. Шестое чувство подсказывало: проводник неправ, им нужно в другую сторону. Но Геша молчал: вдруг просто чудится? Крестный в Секторе авторитет все-таки.

Миновало еще полчаса – у Геши безошибочно работали внутренние часы, заточенные под окончание пары. Тропинка так и не обнаружилась, шли пролеском, продираясь через заросли крапивы и кустарников.

Когда уперлись в малинник, из которого торчали осины, Чуб не выдержал:

– Крестный, по-моему, мы заблудились в долбанном тумане. Давай назад, по следам, пока не поздно.

Костик тягостно вздохнул, остальные молчали.

– Ни фига. Сейчас направо повернем, обогнем заросшую вырубку и окажемся на месте, – упорствовал Крестный.

Еще полчаса. Снова заболоченный лес, березы и осины… Все новые и новые стволы выплывали из тумана. Геша сначала с радостью, потом с тревогой отмечал, что нет комаров, а когда появился знакомый дуб-трезубец, оторопел: они никак не могли тут очутиться!

Так вот в чем дело. Комаров нет, потому что группа вляпалась в искажение «бродила», и теперь они будут бесконечно блуждать по Сектору, пока не обессилят или их не сожрут дикие твари. Крестный – хреновый проводник, не знающий Сектора, потому до сих пор не сообразил, что случилось. Или сообразил, да молчит, чтобы не нагнетать? Дернув Чуба за рукав, Геша подождал, пока он остановится, и шепнул на ухо:

– Слушай, бро, тебе не кажется, что мы в «бродилу» вляпались?

– Не кажется, – прошептал Чуб. – Я в этом уверен.

– И что теперь?

– Бродить. Или мы устанем, или «бродила» кончится. Скорее всего, она кончится, от нее редко дохнут. Только молчи, ладно? Представляешь, какой вой поднимется?

Хотели настоящих приключений – нате! Геша глотнул чаю из фляги, вытер рот рукавом. А если не доберутся до деревни, так и будут блуждать вокруг болота? Хорошо, сейчас луг, а когда буераки начнутся? Застанет их ночь в Секторе, и тогда – хана.

Вдалеке захрустели ветки, будто через бурелом пёр БТР.

– За нами едут? – поинтересовался Греков.

Крестный пятился и шевелил побелевшими губами. Настенька остолбенела. Костик вертел головой и разевал рот. Чуб ответил:

– За нами. Приготовьтесь, сейчас нас будут жрать.

– Замереть! – приказал Крестный, пятясь к березам. – Обнять дерево и замереть, ясно? Это раптор, он реагирует на движение. Что бы он ни делал, не двигайтесь и даже не моргайте. Шевельнетесь – конец! Он страшный и здоровенный, но постарайтесь не бояться. Толкать, топтать будет – ведите себя, как бревно, и уцелеете. Стрелять бесполезно, он бронированный. Сняли рюкзаки. Замерли. Раз, два, три.

Закачались деревья за малинником, и из тумана вывалился трехметровый силуэт. Приближался он рывками.

Чуб плавно опустился в траву, опершись на рюкзак. Что делали остальные, Геша не видел; он замер, глядя вперед, хотя очень хотел обернуться и посмотреть, как там Настенька.

Он знал: проводники обычно называют рапторов иначе – хренозаврами. Вскоре тварь приблизилась. Покрытая красно-зеленой чешуей, она напоминала что-то среднее между медведем и тираннозавром: морда больше медвежья, туловище – тираннозавра, только передние лапы длинные, трехпалые, с огромными когтями, а на задних – по шпоре наподобие петушиной.

Хренозавр кряхтел, сопел и причмокивал, вертел башкой, со свистом втягивал воздух – принюхивался. Чуб и Геша к нему были ближе всех. От страха живот скрутило, плечи свело судорогой, но Гена не шевелился, уставившись в вертикальный зрачок твари. Казалось, что и хренозавр смотрит на него, готовится сожрать и роняет слюни.

Только бы Настя зажмурилась, только бы не испугалась и не побежала! И тем более не стоит ей смотреть, как тварь будет его, Гешу, жрать.

Раптор мотнул башкой и зашагал дальше, мимо Гены, к остальным. Они стояли у Геши за спиной, он не видел, что там происходило. Заорал Крестный, захрустело, тварь зачавкала. Гена сглотнул. Во рту появился привкус металла от запаха крови, в глазах потемнело. Не вырубаться! Стоять!

Кого он жрет? Крестного? Настя, не смотри, стой на месте, не шевелись! Ты сильная, ты не упадешь в обморок.

Тварь потопала прочь. Когда шаги стихли и вдалеке затрещали деревья, Геша с замирающим сердцем обернулся: Настенька стояла, зажмурившись и сжав кулаки, Костик тоже зажмурился. Бледный Греков таращился перед собой. Чуб пялился на красное пятно на поляне и дергал кадыком. Кровь, автомат и огнемет – все, что осталось от Крестного. Не нужно этого видеть Насте!

Греков не замечал ее, и Гена на негнущихся ногах подошел к девушке. Развернув за плечи, повел подальше от места, где так явственно пахло кровью.

– Все закончилось, оно ушло, – проговорил он, гладя Настю по волосам, как ребенка.

Наконец, Настя нашла в себе силы раскрыть глаза.

– Оно… он кого-то убил? Где Олег?!

Настя попыталась оттолкнуть Гену, но он не отпустил.

– Кого он убил?! – она оглянулась: – Олег?! Олег!

– Погиб Крестный, – проговорил Геша, отпуская ее.