Под знаком Z

– Да-да, Томас Холдстеп. Он не мог вас всех простить. Да, за то, что отказались от высшей милости: жизни на не тронутых чумой землях. Те, кто пришел извне, из царства проклятой полусмерти, отказались от жизни в царствии святом! Это было немыслимо для правильных мормонов… Мормонский боженька – это не добрый дядюшка Фрэнки с конфетками в кармане. Да и пророк-президент, этот хренов Глас Божий, не любит, когда от его даров отказываются… Поэтому он и приказал вас всех убрать. Он сказал, что ему было откровение. Я никогда в эту хрень не верил, но ты не знаешь, как Холдстеп умеет убеждать… А чтобы замести следы, пророк-президент приказал купить у охотников парочку дьяволов. Ты же знаешь: они едят и мертвую плоть… Они должны были убрать все следы. Подумаешь, еще одна колония, разоренная мертвяками… Только к Холдстепу ты вряд ли сумеешь подобраться, его и день и ночь охраняет святая гвардия – сущие фанатики, а резиденция в Новом Салеме – настоящая крепость…

– Тогда, – Пуля пожал плечами, вновь раскладывая наваху, – твои слова бесполезны. Я всего лишь человек, воплощение бога мне не по плечу…

– Подожди-подожди! – Пистон перестал плакать, но губы его дрожали, когда с них срывались слова: – Есть вариант. Каждое воскресенье Холдстеп отправляется на молебен в Храм Христа Святых Последних Дней в Солт-Лейк. Его, конечно, тоже будут охранять, но в этот момент есть хоть какой-то шанс подобраться поближе…

Тони Синтаро улыбнулся, холодно и жестко.

– Хорошо, может быть, дьявол и обойдет твой дом стороной. Только, – он замер на мгновение, а потом медленно стянул перчатки, закатал правый рукав. Предплечье почернело; рваные раны, следы от зубов распухли, вывернулись багровым мясом, сквозь прохудившуюся повязку проступил белесый гной. Глаза Пистона округлились, он открыл-закрыл рот, не в силах вымолвить ни слова. Совладав с собой, выдохнул:

– Поцелуй сатаны! Защити меня Боже…

Голод никуда не уходил, а при виде крови лишь расширился, набух, грозясь вырваться наружу. Но теперь человек по прозвищу Шальная Пуля знал, как его утолить хотя бы на время.

– А теперь, – он склонился над Джо, провел лезвием навахи тому по груди и улыбнулся. – А теперь кричи, потому что дьявол голоден.

* * *

Руины Солт-Лейк-Сити. Огарки небоскребов, провалившиеся крыши и мертвые автомобили на берегу высохшего озера. Несколько лет назад едва уцелевший во время чумы город стал полем битвы между войсками конфедератов и мормонами, оборонявшими свое нетронутое проклятой смертью царство небесное. На стороне звездно-полосатых была военная техника и бывшие бойцы Национальной гвардии, на стороне святош – фанатичная преданность пророку-президенту и презрение к смерти. Солт-Лейк превратился в огненный ад для тех и других.

Когда же к границам Конфедерации подошли орды ходоков, тем стало уже не до мормонских земель. Армия отступила, а город так и не был восстановлен. Лишь узорчатые шпили городского храма, чудом уцелевшего в войне, возносились над руинами, а невредимый Мороний приветствовал трубным гласом восход нового солнца.

Тони понимал: даже в «барракуде» ему в Солт-Лейк делать нечего. Заваленные обломками улицы, километровые заторы из разбитой техники и огневые точки мормонов, превративших город в огромную крепость, – не лучшее место для последней охоты.

Но Пуля верил в свои силы и возможности своей машины: вместе они уходили от патрулей Конфедерации и дорожных танков Парящих Орлов. Неужели какие-то мормоны, помешанные на своей вере, смогут ему помешать?

«И невинным откроется дорога в Рай…» Он помнил эти слова, сказанные, когда святоши встречали людей, пришедших на обойденные чумой земли с опустошенного, вымершего востока. А провожали их угрюмыми молчаливыми взглядами: ни старина Джейб, ни Дак-Дак, ни вечно разумный расчетливый старейшина Эд Макс не смогли принять тяжелую руку пророка-президента. Им еще казалось, что на западе, в пустынях Лас-Вегаса ждет свобода и счастье.

Тони тоже в это верил, когда вернулся с очередного дела домой, а вместо оживленных трейлеров, полных гомонящих детей, веселого смеха женщин и улыбки, ласковой улыбки Сирены его встретили мертвящая тишина и гнилое дыхание из пасти хищника.

Хищниками их называли на востоке, ближе к мертвому Нью-Йорку, где ночь была опасным временем вне защитных редутов колонии. Парящие Орлы называли их смертопсами, южане – кусаками и черными лоа, а здесь их прозывали дьяволами, потому что от их поцелуя не спасала молитва. Тварей было две. Одна на краю колонии сосредоточенно пожирала тело Лизы Васкес. Ее Тони снял очередью с пулемета – тварь объелась и еле двигалась. Вторая пряталась в трейлере Сирены. Единственное, что успел сделать Синтаро, – это заслониться рукой, инстинктивно спасая шею. Хотя какая разница, куда укусит хищник, – итог один. И его оставалось ждать совсем недолго.