Под знаком Стрельца

— Дорогие граждане, — заговорила она, обращаясь к залу и выхватывая глазами Гуна, который с улыбкой смотрел на нее, — все усилия в последнее время мы направляем на военные нужды. Известное дело, у нас появились регенераторы, и результаты их прекрасной работы вы можете наблюдать на моем примере.

Тут Гаэ сделала паузу и улыбнулась. В зале раздались редкие аплодисменты.

— Таким образом, — продолжала она, — медицинские технологии мы перенимать и развивать собираемся, но чуть позже. Пока не время заниматься вопросами, связанными с улучшением здоровья и продлением жизни, ведь на кону судьба всего астероида. Как только мы поймем, что опасность миновала, сразу же вернемся к данной теме. Поэтому мы пока не планируем выпуск медикаментов и устройств, позволяющих продлевать возраст и лечить всевозможные болезни.

Из зала показалась ярко-розовая рука, на трибуне зазвучал сигнал, и Гаэ кивнула.

— Вот так всегда, — сказал Шлом. — Все время мы куда-то спешим, устроили гонку вооружений, а про самих себя позабыли. Грустно, определенно грустно.

Гаэ пожала плечами, не найдя возражений, а затем вернулась на свое место.

На трибуну выбрался генерал Руйб.

— Я не займу много времени, — проговорил он. — Хотел бы пояснить немаловажные вещи по поводу нашей гонки. Так вот, эта гонка нам жизненно необходима. Надо всегда видеть главное, а не распыляться на незначительные детали. Медикаменты подождут. И все, я надеюсь, это понимают…

Последняя фраза военного прозвучала почти как вопрос, и в зале загудели голоса, заглушаемые системой шумоподавления.

— Хорошо говорить тому, кто уже восстановлен и кому ничего не грозит, — послышался голос обозревателя, который сидел на ближайшей платформе.

Генерал разобрал его слова без микрофона.

Удивившись такой реакции, Руйб не согласился:

— Я теперь такой же смертный, как все. И при любом несчастном случае, если мое тело будет в значительной мере повреждено, меня никто больше не восстановит. У меня было две жизни, и я уже использовал вторую! — усмехнулся генерал.

Но обозреватель и не думал отступать:

— Легко говорить тому, у кого жизнь позади, кто уже пожил, а что делать молодым, которые неизлечимо больны? Вот бы они не болели да и жили бы себе, не зная старости!

Настойчивому обозревателю слова не давали, микрофон был отключен, и его реплики слышали разве что соседи по платформе. Но чтобы не терять лицо, Руйб парировал и этот выпад:

— Прозвучал вопрос о неизлечимо больных. Но, откровенно говоря, таких больных у нас на Весте считанные единицы, и те скорее по привычке болеют и не хотят лечиться. Разве нет? А теперь позвольте спросить, для чего тогда регенераторы и режим полной замены одряхлевших органов и тканей?! Это ли не выход из положения? — Руйб сверлил взглядом обозревателя, который теперь сидел молча.

Генерал продолжил:

— По поводу самого себя — я согласен, что значительная часть жизни позади, ведь я немолод. Но вы забываете, что у меня двое сыновей, а они хотят жить и не болеть, все хотят быть защищены от болезней и от старости! И даже я! Но в интересах астероида нам надо в первую очередь решить главную проблему. И она всем известна. Считаю, пора закрыть вопрос о медицине до наступления определенности с противником. Мы ничего не знаем, а должны знать хотя бы место дислокации его подразделений и вооружения, его планы и намерения в отношении Весты. Все силы мы бросили на производство техники и вооружения, и это правильно, по-другому не получится! И чем быстрее мы обнаружим нейросеть и решим вопрос с ней окончательно, тем быстрее займемся другими проблемами. А сейчас мы должны проголосовать. Пользуясь правом трибуны, я запускаю голосование, — и Руйб вызвал виртуальные экраны по всему периметру зала, где в онлайн-режиме отображалась статистика.

Через минуту результаты были готовы, и генерал объявил:

— Поздравляю! Большинство проголосовавших за то, чтобы не тратить ресурсы на медицинские технологии, а сосредотачивать силы на первоочередном деле.

Руйб с удовлетворением сошел с трибуны.

Тем временем Ама и Тон направились к стене зала. При приближении стена ушла вверх, обнажив встроенное помещение, где находилось кафе.

— Ты помнишь нашу первую встречу? — спросил Тон, поправив белокурые волосы.

Взглянув на него, Ама смутилась — точно так же, как в первый раз. Да, этот красивый и умный мужчина вызывал в ней внутренний отклик помимо ее воли. Это было чувство благоговения, восхищения, признания и одновременно желания находиться рядом с любимым человеком.

Она прислонилась к нему всем телом — и Тон обнял ее. Щелкнув пальцами, генерал ловко выхватил из ячейки в стене поднос с десертом. Из другой ячейки появились напитки. Ама увидела на подносе два освежающих напитка и сиреневый овальный здомрик.

— Как в тот раз, — усмехнулся Тон и повел ее к сиденью.

Устроившись, Ама взяла здомрик и напиток в стакане из биоразлагаемого материала. Она вздохнула и стала понемногу откусывать сладость, запивая ее.