Под знаком Софии

Осенью, по секретным каналам, князь Потемкин получил сведения о том, что французские инженеры, работавшие в крепости, устроили целую паутину подземных коммуникаций и ходов с пороховыми складами. Пороховые мины располагались под землей на удаленном расстоянии от крепости. При штурме они погубили бы тысячи солдатских душ.

Число минных и контрминных галерей вокруг Очакова доходило до нескольких десятков. Своды и стены таких галерей были обшиты деревом, иногда – кирпичом или диким камнем на известковом растворе. Все входы в подобные галереи были тщательно замурованы или скрыты. Немногие турецкие начальники Очакова знали о существовании минных галерей, а в их подробный план был посвящен только комендант с крепостным инженером.

Российский военный инженер Родион Гербель задействовал в земляных работах свыше двух тысяч землекопов. Русские днем и ночью рыли длинные подземные ходы, медленно продвигаясь к вражеской крепости. Однако турки разгадали маневр «гяуров» и тоже стали копать навстречу противнику.

Бок о бок с землекопами работали солдаты-«слухачи». Они должны были первыми услыхать удары турецких заступов. За рабочими и слухачами следовали гренадеры и казаки. Несколько раз галереи неприятелей встречались. Тогда под землей гремели взрывы, звенели сабли, раздавались яростная ругань и крики сражающихся и стоны умирающих. Однажды турки успели взорвать пороховой заряд. В лаз вошло около сотни солдат, а обратно из дымящейся ямы вынесли живыми всего восьмерых – тяжко контуженных и обожженных…

В решающий день осады русские стали взрывать в галереях мешки с пороховыми зарядами. В центральной галерее, после взрыва сорока тысяч пудов пороха, образовалась воронка шириной в 18 метров. Через образовавшиеся отверстия атакующие проникали к стенам крепости.

Капитаны инженерного корпуса Захар Захарьевич фон Шмит и Александр Федорович Новиков руководили подземными работами. Саперы заложили вокруг одного из турецких редутов контрольные колодцы. Эти колодцы показали, что на глубине четырех-пяти метров, в скальной известняковой породе, находится толстый слой глины. В нем можно было вести саперные работы.

Турки тоже не дремали. Они вырыли около двадцати колодцев и вывели из них столько же галерей навстречу неприятелю. Однажды, в слуховом окне, турок-слухач зафиксировал работу русских минеров. Турки замерли. Внимательное прослушивание подтвердило – противник шел навстречу им в том же слое земли. Тогда в этом месте турки заложили 20 пудов пороха. Когда русские саперы были в трех-четырех метрах от неприятеля, турки подожгли фитили.

Сильнейший взрыв заставил всех вздрогнуть. Русская подземная галерея была разрушена на протяжении тридцати метров. От сильнейшего взрыва содрогнулась земля на много верст вокруг, и степная пыль тучей поднялась в небо. Многие солдаты остались под землей навсегда…

Эта подземная трагедия окончательно убедила Потемкина, что без планов и карт не обойтись. «Вслепую» подойти под землей на близкое расстояние к крепости оказалось невозможным. Светлейший князь попытался получить план секретных коммуникаций крепости Озю по своим собственным каналам. С этой целью он отправлял из лагеря гонцов в Европу. Со стороны это выглядело как исполнение капризов графини Софии Витт, которая делила с князем тяготы походной жизни. Кроме Софии ставку командования озаряли своим присутствием очаровательные русские дамы: княгиня Голицына, графиня Самойлова и жена двоюродного брата Потемкина – Прасковья Гагарина.

Любой каприз этих красавиц исполнялся незамедлительно. Поэтому отправка очередного фельдегеря на Урал или Каспий – за черной осетровой икрой, в Милан – за благородными винами, или в Малороссию – за каплунами и копчеными окороками, ни у кого не вызывала подозрений. Графиня Витт подала князю блестящую идею – она решила разыскать своего былого друга, французского инженера Леруа, который некогда работал над секретными коммуникациями крепости Озю.

Глава 5 Путешествие инженера Леруа

Франсуа Леруа уже несколько лет жил в своем родном Марселе. В милой, веселой Франции он вспоминал порой о греческой красавице, бросившей его у стен Каменец-Подольской крепости. Но эти воспоминания были слишком печальными, и тогда Леруа приказал себе забыть о Софи – и действительно почти забыл ее нежное, как будто нарисованное пастелью, личико, черные, словно греческие маслины, глаза, очаровательную, весеннюю улыбку и сладкие, округлые плечи. Но иногда, на грани между сном и бодрствованием, приходили к Леруа воспоминания о той единственной ночи, которую он провел с Софи. И тогда Франсуа вспоминал пьянящий аромат ее кожи, восточный жар ее губ, маленькую нежную ручку, свесившуюся с кровати, огарок свечи на убогом столе придорожного трактира и даже купленную в дороге шаль, которой он укутывал гордые плечи и божественную грудь гречанки.