Под знаком Софии

Второго гостя священник не знал, и имени своего он не сообщил. Просто вошел и сел – как будто на все имел право.

– В борьбе Креста с Полумесяцем наступил решающий момент! – торжественно начал Гавриил Ригас, и отец Захарий недовольно поморщился. Он не любил высокопарных фраз. Слишком памятным было недавнее поражение…

– Подготовка восстания действительно ведется, – прервал гостя священник. – Впрочем, как и всегда. Но кто может обещать успех?

Отец Захарий бросил беглый взгляд на хворост, приготовленный для очага. Взял одну хворостинку и легко, словно играючи, переломил ее. Затем попробовал проделать то же самое с пучком, но безуспешно. Захарий внимательно посмотрел на гостей – поняли ли они, что он хотел сказать этим бытовым и ни к чему не обязывающим жестом.

– Вы хотите спросить, святой отец, – вмешался молчаливый спутник Гавриила Ригаса, – готовы ли к восстанию все греки, которые в своем религиозном одушевлении, в своей ненависти к врагам Креста должны будут поддержать нашу борьбу? Согласитесь, что борьба между поработителями и порабощенными должна была с самого начала принять жестокий характер. Тогда бы один народ истребил другой – не пощадив детей и женщин. Но такое истребление противно духу христианскому. Воевать между собой должны не народы, но армии…

– Первое и главное препятствие заключается в разобщенности христиан, проживающих в империи султана! – назидательно заметил отец Захарий. – Не забывайте, что кроме греков есть еще другие народы, уставшие быть рабами Оттоманской Порты. Это славяне и румыны. Они не меньше нас ненавидят турок. Но поддержат ли они греков? Не знаю. В Дунайских княжествах греков не любят. И все из-за того, что многие константинопольские аристократы, ставленники турок, безжалостно высасывают деньги из Дунайских княжеств.

– Стало быть, святой отец, – прервал Захария нетерпеливый Гавриил Ригас, – мы будем бороться в одиночестве. Пусть так!

– Наше одиночество еще более страшное, чем ты предполагаешь… – невозмутимо продолжил священник. – Греки разобщены. У них нет вождя.

– А вот тут вы ошибаетесь, отче! – вмешался в разговор безымянный гость. – У нас есть вождь…

– Кто же? – недоверчиво пожал плечами Захарий. – Неужто в горах Пелопоннеса появился неведомый смельчак, который способен объединить нас?

– Святой отец, вы, конечно, помните грека по имени Скарлатос Панталес Маврокордато де Челиче? – продолжил незнакомец, и в его ровном, невозмутимом голосе появилась поразившая Захария сила.

– Конечно, помню, Царство ему Небесное, – вздохнул священник, – мужественный был человек, прямой наследник Византийской короны. Но ведь он давно умер… Десять лет прошло с тех пор.

– Да, он умер, но у него осталась наследница, – торжественно, как будто слова присяги, произнес незнакомец. – Прямая наследница византийских императоров. Правда, по внебрачной линии рода Скарлатос Панталес Маврокордато де Челиче. Особа царского рода, но воспитана в деревне. Она еще почти ребенок. Поэтому у нас достаточно времени подготовить Софию к ее будущей роли.

– Наследница византийской короны, выросшая в бедности и лишениях… – задумчиво произнес Захарий. – Но откуда она взялась? Всем известно, что Скарлатос погиб, не успев обзавестись семьей…

– Девочка родилась четырнадцать лет назад в греческом селении Бурса Битиния, неподалеку от Мраморного моря… – продолжил незнакомец, и Захарию показалось, что он слушает сказку. Сладкую, многообещающую, сулящую успех, но всего лишь сказку! – Ее мать зовут Хаджи Мария, она была возлюбленной Скарлатоса. Отца девочки убили янычары еще до ее рождения. Такая же участь ожидала и Хаджи Марию, если бы она успела стать женой Скарлатоса. Но матери Софии повезло – она была всего лишь возлюбленной погибшего храбреца! К тому же один из бойцов отряда Скарлатоса, влюбленный в Хаджи Марию, объявил всем, что он – отец ребенка. Это и обмануло янычар… Ах, какая Хаджи Мария была красавица! Хоть и с турецкой кровью…

Последние слова незнакомец произнес с тяжелым, полыхающим былой страстью вздохом, и отец Захарий сразу все понял. К нему пожаловал друг погибшего Скарлатоса, тот самый, который объявил себя отцом Софии и тем самым спас девочку от смерти. Скарлатоса, командовавшего повстанческим отрядом, янычары убили, а Хаджи Мария с дочкой чудом остались в живых.

– Дочь Скарлатоса Панталеса Маврокордато де Челиче, – медленно, как будто взвешивая поразительную новость, повторил священник, – дочь погибшего героя и наследница византийских императоров! Прекрасное знамя для борьбы. Но где она сейчас?

Последние слова священника заставили незнакомца недовольно поморщиться. Вероятно, ему не понравилось, что дочь обожаемой женщины и погибшего друга называют знаменем. Маленькую Софию, которая всегда была хорошенькой, даже в младенчестве… Нежное личико, огромные, вполлица, глаза…

– София здесь, в деревне, – вмешался Гавриил Ригас. – Она – приемная дочь скупщика скота Максима Глявоне и моя племянница.