Под знаком розы и креста

– Дарья Владимировна, не смешите меня, я и так с трудом слежу за вашими размышлениями, а тут представил себе вора, который устроил хозяйке скандал, что та не спит среди ночи и мешает ему делом заниматься.

Я и сама вдруг живо это представила себе, очень смешная картина нарисовалась: вор-скандалист. Но смех пришлось отложить на потом.

– Выходит, – продолжила я, – что без помощи прислуги попасть в дом было слишком сложно, и возможность участия прислуги выглядит самой вероятной. Встает вопрос: зачем ей было вести в дом преступника среди ночи?

– Предположений можно сделать очень много, следовательно, их вовсе не стоит делать, – привел очень разумный довод адвокат, но я не согласилась с ним.

– А я вот позволила себе одно сделать. Его привели, воспользовавшись, уж не знаю какой, причиной, чтобы спровоцировать на убийство. Хорошо зная Людмилу Станиславовну и ее неуживчивый нрав, спровоцировать скандал было несложно. Уже сам по себе факт появления некоего человека среди ночи мог вызвать ее серьезное недовольство.

– Хорошо, будем полагать, что это возможно.

– А уж дальше, когда все произошло, Елизавета – уж пусть для удобства умопостроений будет пока она – забирает орудие убийства. Но сохраняет его. Пока все складывается для них неплохо: арестован Михаил, настоящий преступник вне подозрений, нет нужды что-либо предпринимать. Но до нее доходит слух, что Михаил интересует полицию прежде всего по делу об убийстве Пискарева. Мало-мальски разумный человек понимает, что без весомых улик заподозрить его в двух почти одновременно случившихся убийствах будет трудно. Вот на этот случай и может пригодиться его кинжал.

– Вот при всем уважении, вынужден заявить, что все тут шито белыми нитками. К чему провоцировать на убийство, если куда проще убить самой или с каким своим сообщником? Оставить кинжал на месте преступления, самой же показания дать, чей это кинжал, и результат будет тот же самый, но без всех этих непонятностей, что вы выстраиваете. И что касается разумных людей, то вот и полиция первым делом выстроила версию двойного убийства. Не менее, но и не более вашей притянутую за уши. И самое главное – никак не могу придумать хоть какой-то, пусть самый умозрительный мотив таким поступкам. Особенно тому, что кинжал сразу не выброшен на дно реки или еще куда.

– Вот это и меня смущает, что с мотивом ничего не понятно. Вот по Пискареву хотя бы, как вы выразились, за уши притянуть мотив можно.

– Наказание со стороны тайного ордена? Мы просто вынуждены пока из него исходить, иначе все наши усилия становятся бессмысленны. Хотя и мне он кажется натянутым, не слишком очевидным, но вполне возможным.

– Совершенно верно. Ведь все выглядит именно так, кроме одного: о таком убийстве должно было стать известно. А то смысла нет. То, что жандармы стараются про это умолчать – понятно, вы справедливо заметили, что этакий грандиозный скандал им не нужен. Но тот, кто все это задумал, обязан был бы озаботиться оглаской, чтобы другие знали, какая участь ждет их в случае неповиновения.

– Верно. Но это весьма непросто. Равно как и предположи мы другой мотив, скажем, что это попытка бросить тень на орден розенкрейцеров…

Тут к Осипу Ивановичу пришел посетитель, и мне пришлось уходить.

Посетитель, ожидающий в приемной, всем своим видом выражал сомнение – правильно ли он поступил, придя сюда. Уже в дверях я не удержалась и рассыпалась в благодарностях адвокату, громких и чрезмерных:

– Осип Иванович, еще раз огромнейшее вам спасибо. Мы ж с маменькой столько порогов оббили, и все ни с места, а вы вон как быстро все решили.

С лица посетителя при этих словах исчезла вся его нерешительность, напротив, на нем появилась надежда на то, что вот прямо сейчас все его проблемы разрешатся. Он даже вздохнул с облегчением. Осип Иванович оценил произведенное мной на посетителя впечатление и, пропуская его в кабинет, погрозил мне пальцем.

27

Я решила немного прогуляться и проветриться, потому не стала брать извозчика, а пошла по Тверскому бульвару в сторону Тверской же улицы. Под ногами немного чавкало – снова выпал снег и снова начал сразу же таять, но в целом погода была подходящей для прогулок: пасмурно, но без дождя и ветра. Весь недолгий путь от Малой Бронной улицы, где располагалась адвокатская контора, до Тверской я пребывала в задумчивости и мало что замечала вокруг себя. Дойдя до угла, я решила заглянуть в магазин Елисеева и купить коробку конфет, а то думалось мне как-то непривычно тяжело. Может, с конфетами станет легче? Но как только я пересекла улицу, настроение у меня поднялось, оттого что я заметила за собой слежку.