Под знаком розы и креста

Что когда произошло, нам в точности неизвестно, но можно прикинуть. Уборщица – кстати, когда она обычно начинает уборку? Пометим: нужно узнать! – приходит, по словам дворника, в половине шестого, кричит, прибегает дворник и тут же отправляется за городовым. Или уборщицу отправляет? Вряд ли. Скорее всего, просто выскочил на улицу и засвистел. Прибежал ближайший городовой и, как положено, отправился охранять место происшествия. А дворник продолжал свистеть, пока не прибыл второй городовой, тот, либо сразу, либо накоротке переговорив с первым, бежит в участок. Вскоре прибывает полиция. На все про все – около часа, но не менее трех четвертей и не более часа с четвертью. Возьмем час. На то, чтобы разобраться, что преступление, как говорится, проходит по жандармскому ведомству, тоже нужно время. Но тут либо Пискарев по этому ведомству проходил как подозреваемый или неблагонадежный, либо кинжал со знаками ордена свою роль сыграл, и тогда времени нужно совсем немного. А вот чтобы прибыли жандармы – вот где у нас ближайшее жандармское управление, тоже нужно узнать – потребуется минимум полчаса. И однозначно выходит, что от ухода Михаила до смерти Пискарева прошло от десяти до двадцати минут! Всего! И что получается? Получается, хоть по словам дворника, хоть по моим прикидкам, что преступник заранее караулил уход Михаила.

Ой! А откуда бы ему там взяться? Во двор ведь проникнуть, не попавшись на глаза дворнику, не выйдет! Живет в том же подъезде? Или у кого из знакомых соседей скрывался? Тоже версия, но слишком большое и чересчур необычное совпадение получится. Валентин там жил всего-то четвертый месяц, а тут среди соседей его враги из тайного общества! Но мог же Валентин специально поселиться вблизи того, через кого искал, к примеру, выход на тайное общество. Нет, все равно очень и очень маловероятно. Скорее где-то должен был этот преступник прятаться. В подъезде это сделать непросто, да и Михаил, уходящий с верхнего этажа, не мог бы не заметить постороннего в такой ранний час и его запомнил бы. И дворник, если его не замешивать в сообщники, что будет чушью, тоже не мог проглядеть чужого в пустом дворе. С улицы на четвертый этаж забраться через окно возможно, но невероятно сложно. Так откуда же убийца пришел?

К тому же он точно был знаком с Валентином. Судя по положению тела, как его описал некий Васька из квартиры напротив, его ударили в спину. Не стал бы никто к постороннему спиной поворачиваться, да и просто чужому дверь в такое время не открыл бы. Стало быть, кто-то знакомый объявился, Валентин его впустил и пошел первым в гостиную. А его ударили в спину кинжалом. Он смог обернуться, но тут же и рухнул головой в сторону входной двери, лицом вниз. Отчего преступник оставил ее нараспашку? Хотел, чтобы об убийстве узнали как можно быстрее? Неясно зачем, но специально оставил. И еще был уверен, что за считаные минуты сумеет скрыться. И опять выходит, чтобы скрыться, он должен проживать в том же подъезде. Нет, не должен! Он знал, не мог не знать, что всех соседей уж наверняка проверят, да так, что мало не покажется. Значит, у него был заранее придуман план отступления, да и план подхода имелся. И самое разумное предположить, что проник он и исчез через чердак. Вот! Вот куда нужно залезть. Тут даже есть крохотный шанс, что полиция или жандармы там не побывали, очень уж они вцепились в Михаила как в обвиняемого.

В том же духе я продумала все имеющиеся сведения о доме самого Михаила и об убийстве его тети. Но там все было намного сложнее, слишком большое число всяких возможностей возникало. И по проникновению в дом, и прочие. Я пометила уточнить кое-какие детали. Потом подумала еще и написала себе заняться все же горничной Елизаветой. То есть узнать, кто она такая и что собой представляет.

15

Степан ожидал меня в подворотне дома, где раньше проживал Валентин Пискарев. Не один. С Васькой, судя по всему. А то к кому он мог бы обратиться с просьбой организовать посещение чердака, если к дворнику обращаться желания у нас обоих не возникло? Оба только что явились с уроков из реального училища и гимназии – по наличию за спинами все тех же ранцев было ясно, что домой они не заглядывали. Поскольку я и сама шла прямиком из гимназии – хорошо хоть ранца у меня не было – то мне стало смешно: сыскная бригада из учеников! Василий со Степаном увеличивали комический эффект и своим сходством. Одного роста, оба в шинелях и фуражках, вся разница, что у Степана они черные, а у Васьки темно-синие. В тени арки и не заметишь сразу эту разницу. У обоих кокарды с фуражек сняты, а ремни вывернуты так, чтобы буквы на бляхах нельзя было прочесть, случись с ними какая ни на есть неприятность, связанная с нарушениями устава. А в том, что они его нарушали каждодневно и не по одному разу, я нисколько не сомневалась. Приятели что-то живо, но негромко обсуждали и моего прихода не заметили.

– Здравствуйте, двое из ларца – одинаковы с лица, – поздоровалась я. – Хотя лица у вас как раз разные.