Под знаком мертвой птицы

- Кто сказал, что обязательно невиновных? Я знаю, ты охотилась на нечисть, а среди смертных попадаются куда более злобные существа.

- Хочешь сказать, что ты… охотился только на негодяев? - удивленно спросила Аня.

Я с усмешкой покачал головой.

- Нет. Этого я не говорил. Однако не стоит исключать возможность того, что ты окажешься более сдержанной, чем я.

У Ани больше не было сил и желания спорить со мной. Она присела прямо на землю, покрытую ковром листьев, и обхватила себя за колени. Я осторожно опустился рядом, пытаясь угадать выражение лица, почти полностью скрытого завесой иссиня-черных волос. Наверное, нужно было что-то сказать, успокоить ее как-нибудь… но нужные слова не желали отыскиваться.

Аня посмотрела на меня краем глаза - не озлоблено уже, только утомленно. Она вновь вздрогнула, хотя холод точно не мог быть причиной этого - волки практически не способны замерзнуть. Решение пришло в мою голову неожиданно…

- Устала? - спросил я, пытаясь поймать ее взгляд.

Девушка чуть заметно кивнула, не переставая дрожать. Я сосредоточился, добавляя в свой взгляд немного внушения. Обычно с другими волками это не срабатывает - если только удастся застать врасплох.

У меня получилось. Аня часто-часто заморгала, а вскоре прикрыла веки. Пусть поспит немного, здесь ее никто не побеспокоит. Сон часто помогает примириться с нелегкой реальностью; я знал это, хотя сам давно уже научился обходиться практически без него.

Во сне Аня выглядела гораздо умиротворенней, однако печать тревог полностью не исчезла с ее лица. Моя рука сама собой потянулась к ее щеке, желая убрать прядку волос, угольным мазком прочертившую белую кожу. Но застыл, так и не решившись прикоснуться к ней. Вместо этого, я снял с себя куртку и накинул на нее - это был своеобразный знак, обещание того, что я вернусь. Даже, если девушка не слишком жаждет моего общества, ей нужно разобраться в собственном прошлом - а я могу в этом помочь. Так что, думаю, она сможет потереть мою компанию какое-то время.

Уходя, я мучительно размышлял о том, что хочу, чтобы Аня перестал видеть во мне исключительно врага, с которым связала ее судьба. Чтобы из обсидиановых глаз девушки исчезла боль и обида на меня… И в тоже время понимал, что шансов на это почти нет.

12. Аня.

Мне снился тревожный сон, от которого внутри что-то щемило.

Я была волчицей и бежала, наслаждаясь скрипом и хрустом снежного наста под мягкими звериными лапами. Рядом со мной, бок о бок бежали другие волки - моя семья, моя стая. Темная ночь распростерла над нами свой звездный полог с брошью полной луны - знака нашего невероятного родства. В этом было что-то удивительно правильное и привычное: нестись сквозь мрак, высекая искры-льдинки когтями из сугробов, быть вместе с другими, способными понять твою тоску.

Волки были разными, не похожими друг на друга - но ночь делала нас почти одинаковыми серыми тенями, призраками зимы, вынужденными вечно бежать под холодным ленным светом. Это было счастье с привкусом невысказанной горечи, сладкое и пронзительное, как наши песни, посвященные непроходящему одиночеству и лунной госпоже.

Я чувствовала себя собой и своей среди четвероногих братьев и сестер. Впервые за последние годы (а может, и за всю жизнь) я чувствовала себя целой, и кровавое прошлое Первой Зари совершенно не беспокоило меня. Оно было далеким и не различимым и не имело никакого значения в этой дикой полярной ночи, наполненной самым древним танцем - волчьей охотой.

Но мое счастье - счастье того, кто обрек свое место в подлунном мире - длилось недолго. Лапы, до этого почти не касающиеся земли, стали вязнуть в снеге, неожиданно превратившегося из твердого наста - в липкое месиво. А стая продолжала свой бег, оставляя меня позади. Они не собирались возвращаться за мной, и стало понятно, что чувство единения было всего лишь иллюзией. Я навеки останусь чужой для них - волчицей-одиночкой, не похожей на остальных.

Мой плачущий вой пытался прорезать черно-белую ночь, но вязнул в начинавшейся метели, кружащиеся снежинки заглушали мою песнь отчаяния.

И тогда я увидела его. Волка со шкурой цвета зимы, окружавшей нас - единственного, кто не убежал вместе с остальной стаей. Он смотрел на меня черными - совершенно не звериными глазами. И я смогла подняться на ноги: снег вновь обрел плотность, которая могла выдержать меня.

Я поглядела на белого волка, а потом в ту сторону, куда ушла стая - и снова на того, кто остался, не бросил меня одну посреди ледяной пустыни. Волк подошел ближе, и я вновь ощутила то единение, что испытывала рядом со звериной семьей.

Он потрусил, совершенно не вязнув в снегу - но не слишком быстро, как бы давая мне возможность последовать за ним. И я собралась и понеслась за волком, а настигнув его, бежала рядом, чувствуя его живое тепло рядом с собой.

Мы направлялись в сторону противоположную той, в которой исчезли остальные волки. У нас был свой путь и своя стая…

Снег кружился над нами, и постепенно, в мире исчезли все цвета остался только холодная белая мгла и тепло того, кто решил бежать рядом со мной.