Под знаком «Если»

– Таковы мои рекомендации. Ни один человек не сможет прожить долго, год за годом издеваясь над своим организмом. Вы не можете изменить свой образ жизни – в этом ваша проблема. Именно поэтому медицина и лекарства в вашем случае бессильны.

– Фу! – снова нахмурился Левинсон. – Я отлично понимаю, что вы, доктора, рекомендуете отдых, когда не можете поставить правильный диагноз и не знаете, как лечить недуг. Но я-то не хочу отдыхать. Я хочу вновь быть в форме, чтобы продолжать работать. Последние двадцать пять лет я ел, жил и спал, занимаясь делами. И никогда… вы слышите, никогда не ощущал себя больным до того часа, как впервые к вам обратился. А теперь я словно на волнах качаюсь: то мне лучше, то хуже. При чем тут мой бизнес?

– Хорошо, – вздохнул Картиус. – Я не смогу доказать, что прав. Но свои рекомендации я озвучил: это все, что я могу для вас сделать. Рано или поздно вы поймете, что я прав.

– Не верю! – упрямо заявил Левинсон.

– Ладно. Я ведь сказал вам, что нет никакого другого способа доказать, что я прав.

– Вы, доктора, напрасно тратите свое время, изучая признаки болезни, а не причины, – продолжал нападать Левинсон. – Раз я чувствую себя усталым, то должен отдохнуть. Если я не могу уснуть, то должен выйти на свежий воздух и сделать пару упражнений. У меня нет аппетита, значит, я должен бросить свой бизнес! Почему вы не ищите причин, из-за которых я не могу есть и спать? Если я и дальше стану управлять делами в таком состоянии, то через год сломаюсь.

– Разве вы ничего не слышали о функциональной дезориентации? – мягко поинтересовался Картиус.

– Я тут доктор или вы?

– При функциональной дезориентации ничего особенного с пациентом не происходит. Это не органический процесс. Тут все дело в голове и нервной системе.

– Ха! Вы думаете, я сам придумал себе болезнь.

– Болезнь не воображаемая. Функциональная дезориентация столь же реальна, как любая органическая болезнь. А иногда она бывает опасней… – тут врач выдержал многозначительную паузу. – Особенно, когда пациент не желает соблюдать рекомендации врача.

– И вы считаете, что причина болезни – мой бизнес?

– Точно так… Как я вам уже говорил.

– Уф! Но ведь в течение более двадцати лет все было в порядке. Почему мне то лучше, то хуже? Посмотрите, посмотрите ваши записи!

– Думаете, я не смотрел? – фыркнул Картиус. – Я могу рассказать историю вашей болезни наизусть. Но посмотрите сюда! Вот то, что вам надо понять!

Он потянулся к черному дипломату, открыл его и выложил на заваленный стол стетоскоп и пару листков бумаги. Листки эти он положил перед пациентом.

– Что это? – проворчал Левинсон.

– График вашего метаболизма, – ответил доктор. – Вот, посмотрите! Это месячные диаграммы за три с половиной года!

Левинсон уставился на неровные черные линии. Неожиданно он прищурился, придвинулся чуть ближе. Мгновение, и он разразился хихикающим смехом.

– В чем дело? – удивился Картиус.

– Диаграмма! – продолжал хихикать Левинсон. – Хи-хи! Это же график, который я изучал, ожидая вас. История болезни… ха-ха!

Картис взглянул на бумаги, недоуменно нахмурился, а потом неожиданно расхохотался.

– Ха! Ха! Ха! – ревел он, хлопая ладонью по столу. – Забавно! Боже мой! Как забавно!

– И что же тут забавного? – с недоумением поинтересовался пациент.

– График! Коммерческая диаграмма! – проревел доктор. – Ваш бизнес не имеет никакого отношения к вашему здоровью? Взгляните!

Он выхватил из дипломата еще одну бумагу и положил ее рядом с первой.

– График вашего метаболизма! Посмотрите внимательно!

Пик к пику, провал за провалом – оба графика были совершенно одинаковы.

Нулевое кольцо [15]

Глава 1. Теория вероятностей

«Если бы где-то была гора высотою в тысячу миль и каждую тысячу лет над ней пролетала бы птица, задевая вершину крылом, то через невообразимое число эпох гора обратилась бы в пыль. Но все это время в сравнении с вечностью короче секунды».

Не знаю, как звали философа, сочинившего эти строки, но запомнил метафору, услышав ее во время последней встречи с Аврором де Неантом, бывшим профессором психологии тулейнского[16] университета. Когда в 1924 году я выбрал курс психопатологии де Неанта, то сделал это лишь по одной причине: я искал, чем бы заполнить окно в расписании занятий во вторник и четверг, приходившееся на одиннадцать часов дня.

Меня звали Джек Андерс, мне было всего двадцать два и этим все сказано. Во всяком случае, я уверен, что милая темноволосая Ивонна де Неант не имела к моему выбору совершенно никакого отношения. Ей тогда только исполнилось шестнадцать.

Старику де Неанту я понравился. Бог его знает, за что: как студент я ничем не выделялся. Возможно, все дело в том, что я никогда, насколько ему было известно, не подшучивал над его именем. Аврор де Неант можно перевести как «Заря Небытия». Можете представить, как студенты изгалялись над ним! «Восходящий Нуль» и «Пустое Утро» – две наименее безобидные клички.