Под знаком Близнецов. Дикий горный тимьян. Карусель

В конце концов они остановились на сваренном в мешочек яйце и яблоке, а гостеприимная хозяйка (миссис Лох-Мораг?) отнесла все это в комнату на подносе и побыла с Томасом, пока Виктория принимала ванну. Когда Виктория вышла из ванной комнаты, миссис «Лох-Мораг» и Томас играли с розово-белым ситцевым поросенком, которого ему купили накануне перед отъездом из Лондона вместе с одеждой, зубной щеткой и ночным горшком. Виктория тогда хотела купить ему симпатичного медвежонка, но Оливер сказал, что Томас не любит плюшевые игрушки, и выбрал поросенка.

Поросенка с черными глазами-бусинками назвали Хрюшей. На нем были синие брючки с красными подтяжками. Томасу он понравился.

– Какой чудесный у вас сынок, миссис Доббс. Сколько ему?

– Два.

– Мы подружились, но за все это время он не произнес и слова. Вас это не волнует?

– Он неразговорчив.

– Но ему уже пора говорить. – Она усадила Томаса на колено. – Не ленись, малыш. Ну же, скажи «мама». Это нетрудно. Скажи хотя бы, как зовут твоего поросенка.

Она взяла игрушку в руки и повертела ею перед Томасом, заставляя поросенка танцевать. Томас улыбнулся.

– Его зовут Хрюша, – объяснила Виктория.

– Какое забавное имя. Томас сейчас скажет «Хрюша».

Но Томас так ничего и не произнес. Он и вправду был молчуном. Но это не умаляло его очарования. Скорее, добавляло. Он был таким жизнерадостным и непритязательным ребенком, что четыре дня путешествия с ним не доставили ничего, кроме удовольствия. Весь долгий путь на север он просидел на коленях у Виктории, теребя свою новую игрушку и глядя из окна на проезжавшие грузовики, на проплывавшие мимо поля и города, искренне радуясь всему новому, еще невиданному, и не пытаясь что-то сказать по этому поводу. Когда они останавливались перекусить или просто поразмять ноги, он присоединялся к ним, ел свою яичницу с ветчиной, пил молоко или жевал яблоко, которое Оливер очищал и резал на кусочки. Когда Томас уставал или скучал, он засовывал в рот большой палец, сосал его, с очаровательной уверенностью устраиваясь поудобнее на коленях у Виктории, и либо спал, либо напевал что-то себе под нос, прикрыв глаза шелковистыми темными ресницами, выделявшимися на круглых розовых щечках.

– Интересно, почему он все время молчит? – однажды спросила Оливера Виктория, когда Томас сладко спал у нее на руках и не мог слышать их разговора.

– Возможно, потому, что никто с ним никогда не разговаривал. Возможно, они слишком заняты были стерилизацией дома, вылизыванием сада и кипячением его игрушек.

Виктория была не согласна с Оливером. Такой спокойный и уравновешенный ребенок никак не мог вырасти в семье, где его обделяли вниманием. Напротив, его поведение, его добрый нрав указывали на то, что всю свою короткую жизнь он был окружен заботой и любовью.

Она сказала это Оливеру, и он тут же взъярился:

– Если они так безмерно заботились о нем, тогда почему он по ним не скучает? Вряд ли они так уж ему дороги – он ни разу не спросил о них!

– Он вообще ни о чем не спрашивает, – заметила Виктория. – И скорее всего, именно то, что он ничего не боится и уверен в себе, доказывает, что он рос среди любящих взрослых. Никто его никогда не обижал, и поэтому он никого не боится. Поэтому он так хорошо ведет себя с нами.

– Ерунда, – коротко бросил Оливер. Ему ненавистно было любое доброе слово, сказанное об Арчерах.

Виктория знала, что сейчас он безрассуден и несправедлив.

– Если бы Томас все время ревел и требовал дедушку с бабушкой, капризничал, мочился в штанишки и вел себя так, как ведут себя большинство детей в подобной ситуации, ты бы тоже обвинял во всем Арчеров.

– Ты рассуждаешь, игнорируя логику, и попадаешь в порочный круг.

– А вот и нет, – ответила Виктория, не зная толком, что такое «порочный круг» с точки зрения логики, и поэтому не имея возможности продолжать спор.

Она замолчала. Надо обязательно позвонить миссис Арчер, думала она. Или написать ей, или как-то еще сообщить. Оливер должен сообщить ей, что с Томасом все в порядке. Может быть, чуть позже.

Это была, пожалуй, их единственная ссора. В других отношениях вся эта безумная затея, которая, казалось, просто обречена была закончиться провалом, развивалась весьма успешно. Все шло как по маслу – было просто, легко, приятно. Зимние дороги пусты и без пробок; чудесный пейзаж за окнами, чистое небо – все способствовало наслаждению и радости.

В Озерном крае шел дождь, но они надели непромокаемые куртки и совершили длинную-предлинную прогулку с Томасом, как всегда веселым, на плечах у отца. В их спальнях в крошечном отеле на берегу озера приветливо горели камины. К пристани в конце сада были привязаны лодки. Вечером услужливая горничная посидела с Томасом, пока они ужинали при свечах запеченным лососем и бифштексами с кровью, которые никогда не знали, что такое морозильная камера.