Под запретом

И не имеет никакого значения, что на самом деле я очень хочу узнать, как она провела свои выходные. Я никогда не задумывался о том, что делала Лила после того, как она покидала мою спальню, но с Эмили все по-другому, я очень хочу знать, что она делала и делает в данный момент.

А это еще один источник напряжения, с которым что-то нужно будет делать, и скорее всего поездка к доктору Антоняк будет более чем просто полезная.

Лучшую часть понедельника я трачу на эскиз каркаса металлической беседки, которую мне заказали. Затем я собираю необходимые вещи в небольшую сумку для Харли и отправляюсь в путь.

У меня занимает три с половиной часа, чтобы добраться из Хобокена до Бетесды, и мои временные расчеты не назовешь никак иначе, кроме как «идеальными». Потому что я прибываю в город прямо в разгар пробки.

Наконец, заселяюсь в отель, который расположен недалеко от Национального военно-медицинского центра имени Уолтера Рида. Мы с Харли решаем остановиться там не больше чем на одну ночь, так как я надеюсь, что уложусь в установленный мне час для беседы с доктором.

***

На следующее утро мы с Харли направляемся в госпиталь Уолтера Рида. И первым делом, с великим удовольствием, заходим в «Макдональдс», чтобы позавтракать гамбургерами. Мы быстро перекусываем ими на парковке, и когда заканчиваем, я усаживаюсь в машину, а Харли запрыгивает рядом со мной на пассажирское сидение.

Харли постоянно сидит на переднем сидении рядом со мной, когда мы куда-нибудь едем. Я отстегиваю его поводок, и он выпрыгивает из машины. Даю ему команду «сидеть» и затем тянусь к своей сумке, достаю его жилет служебной собаки и быстро надеваю на него. Его грудь мгновенно словно выпячивается с гордостью, когда на нем его служебный жилет.

Мы проходим по множеству коридоров, пока не достигаем нужного нам отделения неврологии. В моей памяти еще живы воспоминания о том дне, когда я ненавидел приходить сюда... презирал по множеству причин, и сейчас это ощущается как что-то знакомое.

Я не видел доктора Антоняк на протяжении нескольких месяцев. Я был официально освобожден от ее присмотра почти год назад, но время от времени все равно приезжаю к ней с теми проблемами, что меня тревожит.

Нас попросили немного подождать снаружи и через несколько минут пригласили в ее кабинет. Она поднимается и выходит из-за рабочего стола военного образца, обходит его и пожимает мне руку.

— Рада тебя видеть, Никс. — Она наклоняется и поглаживает Харли по голове. — И тебя тоже, Харли.

Я усаживаюсь напротив ее стола. Ее рабочий кабинет достаточно скромных размеров и полупустой, что внушает мне странное чувство комфорта. Она усаживается за стол, смотря на меня с любопытством и лаской во взгляде, которая укрепилась между нами за много месяцев нашей терапии. Было время, когда она смотрела на меня так, а я хотел буквально убить ее, настолько всеобъемлющий был мой гнев в те дни.

Доктор Антоняк очень интересная. Невысокого роста, с седыми очень коротко подстриженными волосами. У нее пронзительные глаза голубого цвета, и когда я говорю «пронзительные», это значит, что своим взглядом она способна пронзить самую твердую сталь, с которой мне приходилось работать. Ум — это ее мощное оружие, и она не спускает мне с рук каждый неверный шаг. Скорее всего, у этой женщины хранятся кипы бумаг, которые посвящены нашим встречам и тому, что мы на них обсуждали, но она никогда не оглядывается на то, что было. Она с легкостью виртуоза может припомнить любую сказанную мной мысль, даже если это имело место больше нескольких лет назад. Она была моим нейропсихиатром с того момента, как я был доставлен военно-медицинским рейсом после того, как закончил службу в Афганистане.

— Ты выглядишь отлично, Никс. Волосы определенно стали длиннее.

Я ухмыляюсь ей.

— То же самое говорит мне мой отец каждый раз, когда видит меня

— Так, что привело тебя сегодня ко мне? — Ее голос мягкий и успокаивающий, и совершенно не соотносится с ее волевым и жестким взглядом.

Я пожимаю плечами.

— Просто у вас похожее мнение с моим отцом насчет волос, возможно, он бы даже предложил вам наладить работу вместе.

Доктор Антоняк громко смеется.

— Наладить работу? А мне нравится эта идея.

— Ну, да, я бы, наверное, не пришел сегодня, но он просто достал меня.

— А ты полагаешь, что тебе совершенно не нужно лечение или консультации?

Я пожимаю плечами.

— Думаю, да. Мне кажется, я неплохо справляюсь.

— Мигрень есть?

— Нет.

— Приступы ярости?

— Нет.

— Кошмары?

Я почти уже произношу «нет», но знаю, что она не поверит мне, поэтому говорю правду:

— Пару раз в месяц.

Она записывает мои ответы в блокноте, смотря своими пронзительными глазами-лазерами.

— Ты говорил с Полом?

Проклятье. Я знал, что она затронет эту тему. Я мысленно собираюсь, внутренне приободряясь, когда отвечаю:

— Конечно. Как раз на прошлой неделе.

Она улыбается мне в ответ.

— Ну, это отличая новость. А ты был инициатором вашего разговора?

Бл*дь.

Она настолько проницательна, что это бесит меня. Но, по правде говоря, это именно та причина, по которой я все еще продолжаю посещать эти встречи.

— Нет. Я перезвонил.