Под запретом

– Я устала от гонки, – заявляет она, и голос у нее крепок и спокоен. – Устала от вечного контроля, отец. Поэтому я беру отпуск на два месяца.

Саша разворачивается и тянет меня за собой. Мы выходим из-за стола, на котором так и остаются стоять нетронутые блюда и столовые приборы.

– Спасибо за ужин, – бросает она через плечо, и уже через несколько секунд мы оказываемся в холле этого огромного, но пустого дома.

– Саш, – я пытаюсь ее остановить, но она тянет меня за собой.

Мы покидаем дом, выходим на улицу, где уже накрапывает дождь, но вместо того, чтобы идти к машине, Саша ведет меня куда-то прочь.

Я следую за ней, пытаясь сложить в голове все, что только что произошло. Одновременно чувствую злость, усталость и меня распирает от смеха. Кажется, игра «в любовь» только что закончилась. Вроде бы нужно выдохнуть. Больше не нужно притворяться, лгать, подстраиваться под идиотские заранее подготовленные планы, но отчего тогда мне не хочется отпускать руку Саши?

Что будет, если отпущу?..

Дождь усиливается, а мы все идем и идем. Я слышу, как стучат каблучки ее туфель, слышу, как сбивается дыхание, когда Саша начинает идти быстрее. Вижу, как мокнут ее волосы, и прическа превращается в обычные мокрые пряди, облепившие лицо. Мокнет и наша одежда. Моя рубашка прилипает к телу. Ее белая блузка становится прозрачной от воды. Но я не смотрю на острые плечи, не смотрю на мокрые волосы. Саша оборачивается. Теперь я смотрю в ее глаза.

Секунда. Две. Не дольше.

Саша обнимает меня так крепко, что можно лишиться возможности дышать. Дышать-то я могу, вот только лишаюсь иной способности. И целую ее. Больше не могу ждать. Не могу терпеть это странное чувство, которое разъедает нутро.

Я уже и забыл, каково это – целовать женщину, чувствовать тепло ее кожи, вдыхать сладость парфюма. Сминаю Сашу в объятиях, не выпускаю, даже тогда, когда наши губы больше не сталкиваются в безумном танце. И вновь мы смотрим друг на друга. С неба льет так, что приходится часто моргать, чтобы в глаза не затекала вода, которая ручьями струится по нашим лицам.

Саша смеется. Она хохочет, обнимает меня. Я обнимаю в ответ, пока вновь не целую ее.

– Знаешь…– отдышавшись, произносит она. – Знаешь, что самое безумное?

Я качаю головой, ожидая ответа.

– Самое безумное, что со мной происходило – это то, что ответила отцу отказом. Впервые я смогла сделать это. И… – она шепчет, почти касаясь своими губами моих. – И все благодаря только тебе. Спасибо.

***

– Я так понимаю, они уже не вернутся, – в столовую входит Павел Дмитриевич, который видел все, что в этой комнате происходило.

– Нет, – отзывается Георгий Воронцов, довольно шустро для болеющего человека поднимающийся из-за стола. Комкает салфетку, бросает ту на тарелку и направляется бодрым шагом к помощнику. – Уехали?

– Они ушли на задний двор, – тот наблюдает, как его начальник и по совместительству лучший друг напарывается теперь к окну.

– И что они там делают? – интересуется Воронцов, пытаясь отыскать в потоке дождя свою дочь и ее «парня».

Павел Дмитриевич приближается к Георгию и останавливается рядом. Теперь они вместе ищут двух сбежавших влюбленных, и вскоре находят их у беседки, которой давно никто не пользовался. Раньше сюда сбегала Саша, когда очень уставала от бесконечных уроков. Здесь ее находил отец и требовал вернуться к занятиям, грозясь, что беседку снесет, а место под ней закатает в асфальт. И Саша брела домой, повесив голову.

Георгий заскрежетал зубами.

– Я слишком многого хотел от нее, – произносит он, едва ли не шепча. – Все время что-то да требовал.

Павел Дмитриевич, на глазах которого выросли дети Воронцова, качает головой.

– Иначе бы она не достигла того, что умеет.

– Но какой ценой? – выдыхает Георгий, потирая подбородок с седой бородой. – У моей девочки есть все, и нет ничего.

Они наблюдают, как Саша и Руслан останавливаются, смотрят друг на друга, а через мгновение уже утопают в объятиях.

– И как он? Достоин?

Павел Дмитриевич смотрит теперь на друга. Воронцов пожимает плечами.

– Еще рано делать выводы.

– Но он сделал тебя.

Георгий усмехается и отворачивается, больше не наблюдая за своей дочерью.

– Дадим им время и посмотрим.

Павел Дмитриевич кивает.

– А что с ребятами делать будем? Ни первый, ни второй ничего не собираются предпринимать.

Георгий вновь почесывает подбородок, задумчиво поглядывая на друга.

– Значит, надо их подстегнуть.

– И как?

– Заблокируй для начала все счета Алеши, пусть пошевелиться немного. Явно где-то есть девушка, которая влюблена в этого оболтуса. Пусть поищет.

Павел Дмитриевич кивает. Уже сегодня же он распорядится, чтобы оставить на ближайшее время Алексея Воронцова без средств к существованию. Парень без своей шикарной жизни долго не протянет.

– Что будем делать с Антоном?

– А вот с ним будет сложнее, – отвечает Георгий, бросая прощальный взгляд на удаляющуюся пару.

Руслан обнимает Сашу и уводит прочь. Прочь от ее родного дома, от отца, который так и не сделал дочь счастливой. Возможно, этому парню все-таки удастся изменить Сашу. Удастся подарить ей счастье, которого она всегда была лишена…

После